Последний Магистр

– Все мои страдания после перерождения были ничтожны по сравнению с твоими, Ильверс, я это понимаю. Но – раз уж ты стал Магистром Закрытого города, толком и не прожив обычной жизни, придумай сам – во имя чего ты должен пройти этот тяжкий путь достойно. И не торопись становиться Последним Магистром. Я прошу тебя об этом, и королева болотных ночниц, это мудрое и древнее создание, и многие бы попросили – но они не знают о твоем существовании…

Ильверс усмехнулся. Потер подбородок. Ох, и до чего же гладко говорил вампир из Дома д'Эвери! Может быть, есть в его словах правда?

– Я подумаю, – обронил он, – подумаю…

Перед глазами стояла Тиннат, но не бледная, с опухшими и покрасневшими веками, когда в ее тело был вживлен компонент заклинания, а веселая, сияющая, в платьице вишневого цвета… Тогда, в таверне «Кружка мага», и позже, ночью в его спальне… А маленькие руки Золюшки крепко цеплялись за пояс, оттаскивая с дороги к дереву. «На вот, попей водички…» Может быть, и не стоило торопить их путешествие в небесные сады…

А ведь старый Магистр пребывал в долине тех, кто жил раньше, и теперь его память могла ожить в Ильверсе в любой момент?.. Вот уж у кого можно порасспросить и о ритуалах, и о разделяющих бремя… Вместо того чтобы ворошить запылившиеся фолианты.

Ильверс посмотрел на вампира: тот, казалось, был погружен в невеселые думы. Приказал коротко, властно – именно так, как и должен приказывать настоящий Магистр.

– Оставь меня. Близится рассвет, а тебе предстоит долгий путь.

Вампир согласно кивнул:

– Да, я уйду. Но прежде мне хочется, чтобы ты узнал еще кое-что…

НОВЫЕ ВРЕМЕНА

По лицу бесшабашно прыгал солнечный зайчик. Тиннат спросонья вскинула руку, прикрывая глаза от яркого света, зажмурилась… Но уже в следующий миг съежилась, ожидая, что под ребрами полоснет бритвой боль. Ничего не случилось. Лисица вдохнула поглубже – снова ничего. И осторожно, из-под ресниц, огляделась.

Последние воспоминания были связаны с черным магом из Дэйлорона. Еще над ней суетились люди, среди них – голубоглазый красавчик, который заманил ее в дом. Лисица не видела, что они с ней вытворяли, но ни мгновения не сомневалась в том, что кошмарные, выпивающие жизнь боли в животе – дело их рук. Тиннат вспомнила, как по щекам текли слезы, вспомнила, как звала хозяина Черного города, но тот не пришел. Тогда она поняла, что ее мага больше нет; надежда, единожды взмыв в небо белой птицей, рассыпалась обугленными головешками. Ведь тот, настоящий Ильверс из Дэйлорона, обязательно выхватил бы из безжалостных рук чародеев и ее, и Золюшку; Тиннат верила, что, останься он прежним, простил бы даже ее невольное предательство.

Позже… было темное небо над головой, гладкий, отполированный сотнями ног булыжник под щекой и ощущение, что неведомые твари вцепились во внутренности и тянут их в разные стороны. Боком Тиннат чувствовала маленькое, тщедушное тельце Золюшки, поначалу даже пыталась его подбодрить, но мальчонка потерял сознание; Лисица осталась одна. На самом последнем пороге жизни.

Ею все больше и больше овладевали мутные, как сумеречное небо, видения; Тиннат вновь увидела себя маленькой девочкой, затем – худым нескладным подростком. Мимолетом скользнула перед глазами первая драка, в которой она вышла победительницей. Учитель, бывший пиратом и оставивший свой промысел, потеряв правую руку. Маленькие сестрички тянули к ней тонкие, как соломинки, ручонки и просили есть; Тиннат тогда оказалась на перепутье: либо бордель, либо шайка отважных воров. Она предпочла второе, но сестричек это все равно не спасло, той же зимой они, слабенькие и беззащитные, тяжело заболели и отошли в сады небесные. И, наконец, Лисица увидела своих родителей. Они выглядели совсем не так, как в тот день, когда Тиннат отправилась на запад. Мать и отец были веселыми, молодыми и здоровыми, они раскрывали ей навстречу объятия. И на душе стало хорошо и спокойно; откуда-то пришла уверенность в том, что настала пора возвратиться домой.

Потом Тиннат шла к ним, медленно, по широкой и ровной дороге; ей было легко и радостно. Но каждый следующий шаг давался тяжелее, чем предыдущий – словно кто-то начал тащить ее назад. И вдруг все унеслось прочь, как легкое облако под порывом ветра; Лисица снова очутилась на мостовой, и вместо доброго, чуть тронутого морщинками лица матери над ней склонился бледный, как сама смерть, хозяин Черного города.

Тиннат стало тоскливо. Ведь только что она почти вернулась в свой давно покинутый дом, где ее так ждали, а Ильверс решил вмешаться. И зачем, спрашивается?

Он ведь давно отказался от нее, к чему бередить еще не зажившую рану?

Она хотела сказать ему об этом, но язык не слушался; из горла выползло сдавленное шипение. А потом вдруг Ильверс медленно и как бы торжественно приблизил свое неживое лицо к ее собственному и коснулся губами лба. Словно прощаясь и благословляя.

Больше Тиннат ничего не помнила.

И теперь…