Последний мужчина Джоконды

— Все просто, мой дорогой друг. Я профессиональный жиголо. Я молод, достаточно красив, и, что немаловажно, нравлюсь дамам, среди которых есть весьма богатые особы. У этих особ есть мужья, неспособные удовлетворить их огненные страсти, и деньги, позволяющие этим женщинам жить своей жизнью. И тут на сцену выхожу я, умеющий дать даме то, чего не дают мужья. За это прекрасные создания благодарят, как могут. Вот и все.

— Прости, но это напоминает мне… ну…

— Проститутку? По сути, так и есть. Но я предпочитаю смотреть на это чуть по–другому.

6

— И так, молодой человек, вы прибыли в Париж из Италии.

— Все так, месье. Провинция Комо. Это в Ломбардии.

— М-м! Комо! — воскликнул метр Шанталь, представитель приемной комиссии в Национальной высшей школе искусств[9]. — Сам Наполеон Бонапарт отзывался о Комо, как о местах, где надежды властвуют над желаниями.

— О, да, месье! У нас чудесные места. Правда, я не из самого Комо, а из небольшого селения Деменци. Это совсем рядом.

— И все же, месье Перуджа…

— Простите, месье, — перебил его Винченцо. — Моё имя Винченцо Перуджио. А Перуджа — это город в Италии. Говорят, что мой дед был оттуда, поэтому фамилия наша созвучна с названием этого славного места. Джузеппе Гарибальди наградил моего деда поместьем близ Комо за заслуги и теперь мы там живем… Вот…

Метр Шанталь поморщился и продолжил:

— И все же, месье Перуджио, я вынужден вас огорчить. Мы с некоторых пор не берем к себе на обучение иностранных студентов. Опекунский совет и кое–кто из правительства неоднократно напоминал нам, что мы не зря называемся Национальной высшей школой искусств.

— Но как же так, месье! — ошеломленно воскликнул Винченцо.

— Увы, месье. Я не в силах что–либо для вас сделать. Попробуйте найти себя в другом учебном заведении. Всего доброго. Обескураженный отказом, он свернул с улицы Бонапарта на бульвар Сен–Жермен и побрел в сторону рю Монж. На душе скребли кошки, и погода изменилась к худшему. Может, зря он слушал рассказы сельского учителя сеньора Богетти о Париже, который сам никогда не бывал дальше Милана? И сдались ему эти книги месье Дюма о мушкетерах, королях. В конце концов, не так уж плохо было в Италии. Мог бы отучиться и в Милане, или в Венеции, или во Флоренции.

«Отец отпустил меня учиться в Милан, — сокрушался Винченцо. — А я, не пробыв там и двух дней, умчался во Францию. И что? Мама меня проклянет. Для нее я стал тем самым мотом и бездельником. Денег на обратную дорогу, конечно, хватит, но домой возвращаться тем же, кем вышел из него, то есть ни кем, совершенно не хочется».

— Месье, купите газету, — услышал он вдруг.

Перед ним стоял чумазый мальчик с пачкой газет в руках.

— «Фигаро», — прочел название газеты Перуджиои протянул мальчику монетку.

«Надо же! — подумал он, сворачивая газету в трубку. — Название итальянское. Что ж? Почитаю вечером».

— Винченцо! Извозчик, останови! Винченцо!

Перуджио обернулся. На подножке фиакра стоял Риккардо и махал ему рукой.

— Винченцо! Куда ты пропал? — затараторил Риккардо. — Я с утра приходил к тебе, а тебя и след простыл.

— Я ходил… — начал, было, Перуджио и осекся, увидев на сидении фиакра миловидную девушку в розовом платье и соломенной шляпке, украшенной цветами. Он приподнял кепку. — Мадемуазель!

— Винченцо, усаживайся быстрей, и мы помчимся на Монмартр, — Манцони ухватил Перуджио за руку и втащил на сиденье. — А по дороге я познакомлю тебя с этим божественным созданием.

После того, как Винченцо уселся, Риккардо продолжил:

— Познакомься, мой друг. Это мадемуазель Ноэль Брюне. Не правда ли, она очаровательна, как подснежник.

Девушка смущенно хихикнула.

— Полноте, Риккардо. Вы заставляете меня краснеть, а, как всем известно, подснежников красных не бывает.

— О! Прекрасная Ноэль! У художников все бывает. Красные подснежники, синий лес, оранжевое море. А мой друг Винченцо, как раз, художник. Кстати, почитаемый вами испанец… Все ни как не запомню его имя. Как бишь его зовут?

— Вы имеете в виду Пабло Пикассо?

— Да–да! Этот самый Пикассо. Так вот у него и вовсе все квадратное и угловатое.

Девушка звонко рассмеялась.

— Не квадратное, а кубическое. Его стиль так и называется — кубизм. Что ж. Он сюрреалист и видит все по–другому.

Риккардо повернулся к Перуджио и замахал руками.

— Избавь меня еще от одной лекции, объясняющей, что такое кубизм и сюрреализм. Мне хватило прошлого раза.

— Месье, Винченцо — это имя или фамилия? — спросила мадемуазель Брюне, мило улыбаясь.

— О! Простите, мадемуазель! — смутился Винченцо. — Винченцо имя, конечно же. Винченцо Перуджио. Я из Ломбардии.

— Вы тоже приехали покорять Париж, месье Перуджио? Какое направление в искусстве предпочитаете вы?

— Я пока еще не художник, — ответил Винченцо, и строго посмотрел на Риккардо, мол, хватит уж. — Я как раз и приехал в Париж, чтобы учиться. Но мне только что отказали, дескать, не берут на обучение иностранцев.

— Отказали? — ахнула Ноэль. — Как печально! А куда вы обращались?

— В Национальную высшую школу изящных искусств.