Последний наследник

— Скажи, а почему ты меня можешь одевать, а я тебя нет? — с усмешкой спросил молодой человек, чьи глаза игриво сверкали, а уголки губ слегка поднялись, выражая лёгкую насмешку. Юноша отвлёкся от собственных размышлений, и взгляд стал более оживлённым, когда парень обратился к будущей супруге.

На лице Флавии появилась хитрая улыбка, глаза сузились, словно она делилась секретом. — Так нельзя. По правилам женщина должна помочь мужчине одеться, давая тому понять, что теперь она — его главная опора. Как в важных делах, так и в малых. Как, например, одеваться, — девичий голос был мягким, но в нём чувствовалась уверенность.

— А вот мужчина до алтаря не должен видеть суженную в нижнем белье, — продолжила Флавия, чей тон стал более тихим и загадочным, а взгляд серьёзнее.

— Ведь тогда, в первую брачную ночь, она не сможет предстать невинной, как белоснежное платье, в котором она поднимется к алтарю, — девушка сняла мундир с манекена, движения были размеренными и полными предвкушения, и медленно направилась в сторону будущего супруга, девичий взгляд был полон обещания и любви.

— Так, это я давай сам одену, — решительно заявил юноша, чьи глаза вспыхнули вызовом, а движения были быстры и ловки, словно участвовал в увлекательной игре, увернувшись от невесты и с лёгкостью влетев в рукава верхней одежды.

— Не положено. Я должна тебя одеть. Велено правилами, — мягко возразила Флавия, тон которой звучал нежно, но в нём чувствовалась твёрдость. Девушка опустила голову, и взгляд стал задумчивым, словно взвешивала вес традиций и желание любимого.

Ториан взял девушку за руки: прикосновение было ласковым, а взгляд — полной нежности. Молодой человек поцеловал баронессу в лобик. Губы слегка задержались на женской коже, передавая безмолвное обещание.

— Хорошо, не буду нарушать. Приготовь меня к церемонии, дорогая, — сказал парень, чей голос пытался звучать послушно, но в тоне проскальзывали нервные нотки, которые Флавия, поглощённая своими заботами, не заметила.

— Ты прекрасен, мой будущий муж, — робко произнесла баронесса, чей голос едва слышно дрожал, а пальцы нервно скользили по тонкому запястью, словно искали уверенности в собственных словах.

— А это обязательно? — спросил молодой человек, чьи брови нахмурились в знак сомнения, а руки, взявшие висящий на поясе клинок, выражали недоумение и нежелание.

— Да. Хоть мы и на свадьбе, но могут произойти вызовы на дуэль. Я бы не хотела, чтобы во время них ты оказался безоружным, — сказала будущая жена, чей голос был твёрд и решителен, а руки, поправляющие на шее парня медальон, действовали с особой заботой, придавая важность каждому жесту.

Кулон был воплощение гордости и наследия дома Руссо. Это был изысканный треугольник, в центре которого возвышался штурвал судна, словно готовый в любой миг взять курс на приключения. Над рулём расстилалось звёздное небо, каждая звезда мерцала, как маяк, обещая безграничные возможности и напоминая о величии космоса. Треугольник был окутан стеблями растений, что, словно живые, плелись и обвивались вокруг, скрывая в изгибах герб империи — символ единства и силы. Вдоль краёв медальона, как на древнем свитке, был выгравирован семейный девиз: «На волнах — к звёздам».

— Всё, теперь иди встречать гостей, а я приготовлюсь к церемонии. Хочу показаться для тебя самой лучшей женщиной в этот день, — ответила Флавия с голосом, полной решимости, а поцелуй в щёку, который девушка дарила Ториану, был лёгким, но в то же время наполненным обещанием.

— И, надеюсь, я ей останусь на всю нашу жизнь, — прошептала баронесса, чьи слова были едва уловимый, но в которых звучала искренняя надежда, и, оставив будущего супруга в комнате, она направилась к выходу.

Ториан стоял неподвижно, взгляд следовал за Флавией, пока она не исчезла из виду. В глазах мелькала тень сожаления, а уголки губ слегка опустились, выдавая внутреннюю борьбу. Юноша медленно сел на стул, вздохнул и закрыл глаза, словно пытаясь отгородиться от мира, который стремительно менялся вокруг.

— Как же так получилось? — прошептал молодой человек, чей голос был едва слышен, но каждое слово пронизано горечью, — Я не хочу видеть врага в тебе, Флавия. Но как я могу оставлять без внимания складывающеюся картину.

* * *

В центре величественного купольного зала, где каждое широкое окно открывало вид на мрачные, окутанный сумраком, возвышался алтарь. Потолок и стены помещения были украшены золотом и сложными фресками, рассказывающими о великих достижениях и трагедиях человечества: от первого полёта в космос до страшных войн и колонизацией райских планет.

Фонари на высоких стойках, наполненные газом, освещали зал мягким, колеблющимся светом, создавая игру теней на золотых узорах. Воздух был пропитан ароматами благовоний, смешивающимися с запахом дыма, что придавало атмосфере таинственность и величие. Херувимы, словно вечные свидетели истории, наблюдали за происходящим, уютно расположившись на перилах или невесомо паря в воздухе.