Последний оплот

–Мне нужна прапорщик фон Виллов. Она служила под вашим началом?

–София Николаевна?

–Да.

–Она пробыла в моем подчинении совсем недолго, поручик.

–Но где она сейчас?

–София Николаевна покинула Севастополь вчера вечером.

–Покинула?

–Да.

–И где она сейчас?

–Очевидно уже в Феодосии.

–Как в Феодосии? Но объявлена эвакуация.

–Поручик, всех не эвакуируют. Многие останутся в Крыму. Будем надеяться на милость большевиков. А мужеством Софии Николаевны я восхищаюсь. Так и передайте ей, если найдете, конечно, и если останетесь в живых…

***

Красные полки вошли в Севастополь 15 ноября 1920 года. Белые смогли оторваться от красных на 2 перехода и произвести посадку на корабли без обстрела. Миноносец «Витязь» ушел из порта без поручика Лабунского, который в это время скакал на коне с казачьим отрядом в Феодосию.

Но на подступах к городу поручик узнал, что и Феодосия уже в руках красных.

Они встретили отряд офицеров 1-го дроздовского полка.

–Поручик Лабунский.

–Капитан Нестеров. О! – капитан увидел знак Дроздовской дивизии. – Вы наш, поручик?

–Начинал под командованием самого Михаила Гордеевича Дроздовского в 18-ом году.

–В Феодосию хода нет. Там красные появились еще 14 ноября. Мы вот были в госпитале и взялись за оружие. Весь вчерашний день отбивались.

– Наши корабли уже ушли? – стали спрашивать казаки. – Там ведь наши кубанского корпуса!

–Какое там ушли. 1-я Кубанская казачья дивизия и Терско-Астраханская бригада так и не смогли погрузиться на суда.

–Как же так?

–Бардак был с эвакуацией. Да и красных так скоро не ждали. Все госпиталя с ранеными и больными остались в городе. Офицеров Виленского пехотного полка большевики стреляли прямо на вокзале.

–И что теперь? – стали спрашивать казаки.

–Керчь и Ялта еще в наших руках, – сказал капитан. – Так что не стоит терять времени…

Глава 18 Террор

Не меня ли вчера обнимали

Долгожданные руки – и вот,

Не меня ли в ЧК разменяли

Под шумок в девятнадцатый год?

Борисов Ю.А.

Феодосия.

Арест.

Утро, 16 ноября, 1920 год.

Пётр Лабунский понимал, что баронесса могла остаться в Феодосии и не успеть эвакуироваться. Потому он дальше бежать не стал, простился с товарищами и направился в город, где сдался первому же патрулю 30-й Иркутской дивизии. Красное командование обещало жизнь всем сложившим оружие солдатам и офицерам Русской армии.

– Кто такой?

– Поручик Лабунский! Вот мои документы, господа!

– Давай сюда! А ну глянь кто такой.

Солдат со звездой передал офицерскую книжку командиру. Тот прочитал.

– Ого! От самого Врангеля гость! Как только такого занесло к нам? Обыскать его!

Лабунскому вывернули карманы. Но оружие он отдал сам и больше ничего у него не нашли.

– Нет ничего! Пустой. Чего делать с ним?

– Вы утверждаете, что вы офицер штаба? – спросил командир патруля поручика.

– Я офицер для особых поручений при штабе Русской армии, – повторил Лабунский. – И сдаюсь добровольно.

–Хорошо. Вас проводят до казарм, где временно размещаются все пленные.

–Я готов.

–Скажите, поручик, а я не мог вас видеть раньше? – спросил командир патруля.

–Возможно. Я давно на войне.

Командир перешёл почти на шёпот:

–И я воевал на германском фронте в 1915 году. На Западном участке.

Лабунский понял, что командир не хотел, чтобы его слышали солдаты.

–Вы офицер?

–Был.

–И служите в Красной армии?

–Мобилизован в 1918 году осенью. Воевал против Колчака, затем против Врангеля.

–Вы большевик?

–Нет. Но я командир роты первого батальона 102-го стрелкового полка 30-й Иркутской дивизии Красной армии. И хочу вас предупредить.

–О чем?

–Вас ждут испытания, поручик. Не думаю, что наше командование и особенно чекисты станут выполнять свои обещания по поводу пленных белых.

–Меня могут расстрелять? – спокойно спросил Лабунский.

–Пока нет. Стихийная волна расстрелов уже пошла на убыль. Теперь они станут соблюдать видимость законности. Трибунал, а потом расстрел. Могу дать вам один совет.

–Прошу вас.

–Ваше единственное спасение записаться к ним в армию. Война еще ведь не закончена. Дальний Восток еще не принадлежит Советам. Но берут они не всех.

–Я признался вам, что я штабной офицер.

–Это плохо. Я бы скрыл ваше штабное прошлое, но меня слышали солдаты. Уже ничего не изменить. Но вы всего лишь поручик. Возможно, что это будет к вашей пользе.

–Скажите мне, вы слышали хоть что-то о миссии Красного Креста в Феодосии? Что с ними?

–Ничего не слышал, поручик.

–Может они успели эвакуироваться?

–Я не знаю. Хотя в госпиталях полно раненых из вашей армии. Вывезти многих не успели. А вас интересует персонал?

–Да.

–Я ничем не могу помочь. Простите.

Лабунскому пришла в голову мысль сообщить о себе в ЧК. Ведь если Анна Губельман узнает о нём, то может вытащить и поможет найти Софию.

–Можете помочь, – сказал он командиру.

–Что вы сказали?

–Вы сможете мне помочь, если захотите.

–Чем?

–Сообщите в ЧК обо мне.

–В ЧК? Вы шутите, поручик? Они вас сразу к стенке поставят. Эти господа церемониться не любят.

–Я прошу вас, просто сообщите в ЧК, в главный отдел ЧК при вашей армии. Я не знаю, как это у вас называется.

–И что мне им сказать?

–Что поручик Лабунский арестован.

–И все?

–Да.