Последний Персидский поход

- Жив. Я его за водкой послал. Слушай, Кирпич, Оставайся с нами! Ни хрена там без тебя не случится, а завтра я тебя отправлю. Шоу маст гоу! Банкет продолжается! Давай! Надька подружку приведет, верно я говорю, а, Надюха?

Та, довольная, кивнула.

- Спасибо, - хмыкнул Кирпичников, - Неотложная сексуальная помощь мне не требуется. И не потребуется в дальнейшем.

- Ах, даааа… ты ж у нас теперь счастливый молодожен! Вот, Надюха, познакомься, это мой лучший друг Колян, герой СПЕЦНАЗа, который ухитрился отправиться на Родину с «двухсотым» грузом, а воротился оттуда с кольцом на пальце. Причем на все про все у него было три дня! О как! Пришел, увидел, утащил!

Надежда посмотрела на Николая с любопытством и легкой грустью в глазах. Ей очень хотелось, чтобы и ее тоже, вот так, подхватили и уволокли в ЗАГС, но, увы, почему-то никто делать этого не спешил. В том числе и Евгений. Она явно позавидовала незнакомой ей избраннице Коляна.

На пороге бочки раздались шаги, кто-то поднимался по железной лесенке.

Дверь распахнулась, и в проеме обозначился Расимка, лейтенат-азербайджанец. Вид у него был, учитывая низкий уровень алкоустойчивости и утреннее состояние, вполне пристойный.

Подойдя к столику, он выставил из сумки две бутылки «Столичной» по 0,7 литра:

- Я решил взять сразу две, - пояснил Расим, - чтобы потом еще раз не гонять.

- Молодец! - одобрил Боев. – Хвалю за сообразительность и смекалку!

- Служим Советскому Союзу! – вытянувшись по стойке «смирно», с серьезным лицом отозвался смекалистый «переводчик».

- Да не ори ты! – поморщился Евгений. – И так башка раскалывается! Тащи закусь! И скажи Джумаеву, чтобы селедочки покромсал. И лучку побольше!

Расимка скрылся за дверью.

- Оставайся! – снова обратился Боев к Николаю, - Завтра к вам комиссия полетит, я тебя к ним определю. Успеешь ты еще по горам наползаться. Или по любимому личному составу соскучился?

Кирпичников вздохнул.

- Именно. Я звонил утром, мне сказали, что мои чего-то там оттопырили, а что конкретно – не говорят. Так что – прошу извинить.

- На дорожку-то хоть дернешь?

- Шутить изволите? Мне сегодня с комбатом объясняться. У него нюх, как у бобра. Те, говорят, за километр перегар чуют.

- Пообедаешь?

- Аппетиту нету, - поморщился Кирпичников. Не купированный поутру похмельный синдром к обеденному времени достигает своего апогея, Во всяком случае, есть точно не хотелось, а, скорее, наоборот. Проще говоря, его подташнивало, - Чайку вот, пожалуй, выпил бы.

Евгений снял трубку полевого телефонного аппарата и крутанул ручку.

- Расим! Организуй быстренько чай! Да, на всех! Давай! И к чаю что-нибудь. Что? И закуску тоже тащи.

Евгений отмотал кассету в магнитоле назад и прибавил уровень звука. По «бочке» опять загремела, словно солдатские сапоги, ритмичная и суровая мелодия “You’re in the Army Now”.

Кирпичников снова убавил звук.

- Ты же говорил, что у тебя голова болит.

- От этого - не болит. От этого она поправляется.

Появился Расим с подносом, как заправский официант. На подносе угнездились чайник, тарелочки с селедкой, нарезанными салом и салями, маринованными огурцами и хлебом. Уместилась там и вазочка с печеньем и конфетами «Белочка».

- Символично, - сказал Кирпичников, беря одну конфетку, – Если так будем жрать, то «белочка» нам гарантирована.