Последний Персидский поход

4 июля 1988 года

- Разрешите идти? – Шура взметнул ладонь к козырьку кепи.

- Не торопись! Завтра к нам прилетает комиссия. Так что, хлопцы, звиняйте, полноценного отдыха у вас сегодня не предвидится.

Офицеры приуныли.

Петрович это заметил.

- Потерпите. Как только они улетят, дам по выходному. А сейчас - в роту! После обеда личному составу два часа отдыхать. Личному составу, а не вам! Вы – сразу ко мне. На доводку задачи. Ясно?

- Так точно, товарищ майор! – со скучным лицом ответствовал Шура.

- То-то! Время пошло. Вопросы есть?

- Есть, товарищ майор. Кто там, в этой комиссии?

- А тебе не один хрен? Ладно. Главный – полковник Прохоров, заместитель начальника управления.

- Что-то не слыхал про такого, - наморщил лоб ротный.

- Немудрено, - хмыкнул Петрович, – Это я начинал служить с ним одновременно в Закавказской бригаде, в Лагодехи. Я – взводным, он – помощником по комсомолу в политотделе.

- Из политбойцов, что ли? – удивленно вздернул брови Шура, - Как же его в главк-то занесло?

- Лапа, наверное, мохнатая. Он так и шагал: сперва - «комсомолец», потом – инструктор политотдела, потом - в Германию. Оттуда – прямиком в главк. На командных должностях ни дня не служил! Полковник, мать его… – в голосе комбата проскользнула нотка обиды. Но он тут же одернул себя, - Впрочем, вас это все не касается. Комиссия, она и в Афгане - комиссия! Готовиться по полной программе и делать то, что я скажу! И вести себя перед комиссией соответственно! Выполнять!

Офицеры поплелись «выполнять». Настроение было отвратительным. Молчание нарушил Шура. Отбросив окурок сигареты, которую смолил на ходу, чего обычно никогда не делал, он сплюнул и сказал:

- Теперь я точно знаю, почему провалились все предыдущие Персидские походы русской армии!

Никитин не врубился.

- Какие походы? Почему провалились?

- Запомни, Ник – всего их было три. А провалились они по одной простой причине: их задолбали комиссии из Центра! И наш – последний Персидский поход, провалится по той же самой причине.

***

Титры: Шихванд. Провинция Фарах. Афганистан.

5 июня 1988 года.

Когда Кирпичников воротился и заглянул в «Бочку», то он застал там умилительную сцену. Евгений Боев в обнимку с Наденькой, как два голубка, сидели на его койке, откинувшись к стенке, и наслаждались каждый своим. Боев – своим воскресением из мертвых, а Надежда тем, что это воскресение состоялось, причем не без ее непосредственного участия.

Возрождению к жизни способствовали также остатки «компоту», своевременно влитые в холодеющие уста. Банка из-под спасительного декохта стояла на столике почти пустой. Помнилось, там оставалось не менее семисот грамм. Достаточно, чтобы воскресить не только одного офицера оперативной разведки ГРУ, но и пару мумий египетских фараонов.

Наденька, судя по румянцу, окрасившему пухлощекую мордашку, а также по двум пустым стаканам на столе, тоже глотнула волшебного напитка. Прибегала ли она к иным терапевтическим методам, можно было только догадываться. Им обоим было очень хорошо. В замкнутой емкости «бочки», отражаясь от вогнутых стенок, гулко и потому очень громко извергались из здоровенного, черного, со множеством хромированных клавиш и кнопок, ящика двухкассетной «Тошибы» мужественные звуки народного хита группы “Status Quo” – “You’re in the Army Now”.

Кирпичников подошел к магнитофону и убавил звук, потому что иначе ни черта не было слышно.

- Ну, как ты здесь?

Вместо ответа Евгений показал большой палец.

- Вижу. А Расимка жив?