Последний Персидский поход

- Ну, и стрессы разные, тут ничего не поделаешь, - война. Родители у него живы?

- Умерли, мать – давно, а отец лет десять назад.

- От чего?

- Мать от онкологии, а отец – от инфаркта.

- Вот видишь, значит, налицо еще и врожденная предрасположенность. У тебя-то самого с этим как?

- Нормально. Папаша от запоя помер, - соврал Никитин. Своего отца Никитин никогда не знал, мать о нем ничего мне не рассказывала, и даже не ведал, жив ли он вообще, или нет. Наставительный, поучающий тон, свойственный большинству медикусов, Никитина всегда раздражал. Их советы по сбережению здоровья были, безусловно, правильными, но неосуществимыми на практике. Все это, естественно, из области фантастики, и уж точно несовместимо со службой в СПЕЦНАЗе.

- Значит, тоже сопьешься! – заключил «Джек-Потрошитель» в ответ на его вранье, – Спиртику тяпнешь?

- Тяпну, - кивнул Никитин, не раздумывая.

Разливая спирт по мензуркам Док налил еще в кружки простой воды из градина и назидательно сказал:

- Никогда не запивай спирт минералкой, – взял мензурку и добавил, - Помянем раба Божьего Виктора…

………………………………………

Никитин и Боев в «бочке» Боева.

На столе ополовиненная бутылка водки и немудреная закусь.

- А что, этот «особняк» косоглазый больше не объявлялся? – спросил Боев.

- Бог миловал.

- Теперь навряд ли объявится, - уверенно заявил Боев, разливая водку по рюмкам, - Мы с Кирпичом кое в чем ему подсобили.

- Прям детектив, – заинтересовался Никитин, - Это как же?

- Колян сам тебе расскажет, когда вернешься. Тебя на роту ставят?

- Ставят.

- Значит, теперь вы на равных. Я ему скажу, что от тебя у меня тайн нет, – и без задержки спросил, - Слушай, ты не передашь в Москве моей благоверной пять сотен чеков?

***

Титры: Аэродром Чкаловский. Московская область. СССР.

9 июня 1988 года

Никитин очнулся от дремы, когда самолет ударил шасси о бетонку.

К открывшейся аппарели подъехал автобус ПАЗ, оборудованный под катафалк.

Он был рассчитан на гроб обычного размера. «Цинк» же, упакованный в деревянный прямоугольный ящик, никак не желал туда протискиваться, и его солдаты ставят под углом 45 градусов к полу, и только тогда гроб запихивается в автобус.

Никитин залез в автобус. Сел и погладил ящик ладонью:

- Бедный Шура! Даже в гробу тебе не дают полежать спокойно…

***

Титры: Москва. СССР.

9 июня 1988 года

Автобус-катафалк едет по раздолбанному Щелковскому шоссе до Москвы.

Пересечение с МКАД.

Автовокзал. Станция метро «Щелковская».

Черкизовский рынок.

Стадион «Локомотив».

Пруд с церковью на пригорке. Преображена.

Мост через Яузу.

Госпиталь имени Бурденко. Въезд со стороны Яузы.

Морг.

Никитин выходит из автобуса.

К нему подошел крепкий мужик лет сорока пяти в форме.

- Полковник Коротченков, из Главного Управления, - представился он, – Вы – старший лейтенант Никитин?

- Я, товарищ полковник, - козырнул Никитин.

- Мне поручено вас встретить, и заняться организацией похорон. Документы у вас?

- Так точно, - Никитин передал папку.

- У вас есть место, где остановиться?

- Есть.

- Оставьте мне, свой телефон и езжайте отдыхать. Вот мой номер, - полковник протянул сложенный тетрадный лист в клеточку, - Сверху - служебный, снизу – домашний. Командировку отметите в Управлении. Если что нужно, звоните.

- Спасибо, товарищ полковник.

- Всего доброго.

Только сейчас Никитин заметил, что возле него крутится какой-то чернявый мужичонка лет тридцати пяти, в замшевой куртке и сильно поношенных джинсах, похожий на южанина. Его маковку украшала приличных размеров лысина.

- Простите, вы Игорь? – спросил он, выждав, пока полковник отойдет.

- Ну, допустим, я, а что?