Последний Персидский поход

- С царицы Тамары получишь, стафиллокок гоноррейный! – небрежно бросил Никитин через плечо и поспешил к выруливывающему на остановку троллейбусу, не обращая внимания на несущиеся мне вслед проклятия. Жаль, нет времени, чтобы поучить эту сволочь изящной словесности. И без того его минорное настроение было изгажено окончательно.

………………………………………………………………

Жена майора Боева, симпатичная брюнетка небольшого роста, уже ждала Никитина возле входа в метро «Университет».

Никитин глянул на часы: было тридцать две минуты одиннадцатого. Непорядок!

- Здравствуйте, - приветствовал ее Никитин, - вы жена майора Боева?

Брюнетка кивнула головой и пошутила:

- Если он только не сменил фамилию. А так выходила замуж еще за курсанта Боева.

- Прошу извинить за опоздание. Это я звонил вам. Евгений просил передать вам пятьсот чеков с оказией, - Никитин вынул конверт и протянул ей, - Пересчитайте, пожалуйста, и я побежал.

- Погодите, - удержала она его за локоть, - только скажите мне правду: он там сильно погуливает?

- Мадам, я вас умоляю, - поднял очи горе Никитин, - где там гулять в горах? В мусульманской стране?

- Вы его еще увидите?

- Наверное.

- Передайте ему, что я его жду. И жду примерно. По настоящему.

Глава 10

***

Титры: Москва. СССР.

10 июня 1988 года.

По парапету Воробьевых гор ходит Шура в песочке со «стечкиным» на боку, балансируя руками, хотя парапет широкий и балансе нет надобности. Вокруг никого, кроме Никитина, который идет за ним и просит:

- Шура, ну хоть намекни как-нибудь, о чем я хотел тебя спросить? Если тебе известен ответ, то, наверняка, ты знаешь и вопрос. Ты ведь всегда знал много такого, чего не знал я. Например, о Персидских походах. Я сейчас должен знать о том, что уже случилось, и что должно случиться. Тебе вместе со Смертью, открылась великая Тайна. Что это за Тайна, Шура?

- На то она и Тайна, Ник, - ответил Шура, спрыгивая с парапета вниз. Дальше был слышен только его голос, – Знать тебе об этом еще рано. Ты еще живой! Всему свое время…

Голос стал затухать, словно удаляясь куда-то. Только эхом отдавалось в ушах, ревербирируя:

- Время… время… время…

- Подожди, Шура! Когда оно наступит, мое ВРЕМЯ?

Вместо этого Никитин почувствовал несильный толчок в плечо.

И открыл глаза

Посмотрел на часы. На циферблате было 11.02.

- Эй, гражданин! – с тревогой в голосе спросил стоящий перед ним молоденький милиционер, – Вам плохо?

- Да ничего, сержант, все в порядке, спасибо.

- Выпили, что ли? – он подозрительно заглянул мне в глаза.

- Да нет, просто на солнцепеке разморило. Извините, я пойду.

- Ну-ну, идите, - он козырнул.

………………………………………………………..

Дверь Никитину открыла сама Ванда Станиславовна в элегантном черном платье, явно не из универмага «Москва». На голове черная же косынка – правда, повязанная как-то странно, «а-ля черт меня подери», на манер пиратов Южных морей.

- Заходите, Игорь, - она вздохнула. – Езус Мария, какое горе!

- Здравствуйте, Ванда Станиславовна, - сказал Никитин, решив, не теряя времени, приступить к делу, – Примите еще раз мои соболезнования. Здесь у меня вещи Виктора, которые я должен вам передать согласно описи.

В прихожей Никитин обратил внимание на занавешенное черным тюлем зеркало, а на призеркальной полочке – портрет Шуры с траурной ленточкой в углу наискосок. Это была увеличенная фотография из его личного дела, в парадной форме и при юбилейных медалях. Не иначе, как Коротченков постарался. На полу у стены стоят три большие картонные коробки. Дверь в Шурину комнату приоткрыта, изнутри доносятся звук передвигаемой мебели и негромкие голоса, два мужских и один женский. Женский явно принадлежит Агнессе.