Последний Персидский поход

- Все равно! Теперь, если я соберусь уезжать куда-нибудь, хоть на день, буду оставлять полный холодильник еды. Ты голодный, наверное, сынок? Я могу быстро приготовить тебе омлет. Там, - она кивнула в сторону прислоненной к стене у двери объемистой тряпичной сумки, - у меня яйца, молоко, хлеба батон. Еще колбаски взяла, «Любительской», по два двадцать. Такая очередища была! Но я отстояла, у нас в станционном магазине вообще ничего, кроме морской капусты, не бывает. Представляешь, хлеб завозят один раз в неделю, так его местные весь разбирают, по двадцать буханок, чтобы поросят кормить! Нет, ты только представь! Все члены нашего садово-огородного товарищества написали об этом безобразии в поселковый совет, а потом и в районный. Так они нам даже не ответили!

- Спасибо, Ма, но я ничего не хочу. И мне пора бежать.

- Когда ты вернешься?

- Точно не знаю, но думаю, часа через два – два с половиной.

Никитин уже собрался идти одеваться, когда Ма заметила под кухонным столом пустую стеклотару, от «Русской» и «Рислинга».

- Боже мой, Игорь! – возвысила она голос. – Неужели ты все это ВЫПИЛ?

- Да, Ма, – подтвердил он.

- Ты станешь в своей армии хроническим алкоголиком, - грустно констатировала она.

- Не волнуйся, Ма, до «хроники» мне еще далеко.

- Ты так и остался мальчишкой. Говорила я тебе: поступай в Иняз. Был бы сейчас переводчиком.Интересная работа.Посмотрел бы мир.

- Это вряд ли. Другие страны смотрят переводчики с хорошей коммунистической родословной. А я был бы как ты, Ма – учителем английского в школе. А вдалбливать до пенсии Present Continious Tense в тупые отроческие головы, как-то не по мне.А мир, Ма, я и так посмотрел уже.Прости, Ма, но мне, действительно некогда.

Подхватив коробку с магнитофоном и набросив на плечо ремень сумки, Никитин выскочил за дверь.

Автобуса 119-го маршрута, как всегда, долго не было. Искурив две сигареты, он глянул на часы и понял, что может запросто опоздать на встречу.

На его взмах рукой мгновенно скрипнул тормозами обшарпанный «Москвич».

- Куда? – приоткрыл дверцу «бомбила» кавказской наружности.

- Метро «Университет».

- Чырык!

- Однако… Черт с ним, поехали, – залез Никитин на заднее сидение.

Едва отъехав, сын гор кивнул на стоящую рядом с ним коробку с магнитофоном.

- Прадаешь?

- Нет, - коротко ответил Никитин.

- Э-э-э! Паслюшай! Прадай, да?

- Сказано тебе: нет!

- Пачэму, дарагой? Я харощий дэнгы дам!

- Останови! – машина подъезжала к станции метро «Профсоюзная». Тут можно было пересесть на троллейбус.

- Зачэм, дарагой? Давай, адын мэсто едэм, пасыдым, пагаварым, то-се. Шашлык кушаем. Сто грамм выпьем, а? Нащот твой вещь дагаварымся! Давай, да?

Никитин опустил правую руку на его плечо возле смуглой шеи и не очень сильно надавил, куда нужно, большим пальцем.

Джигит дернулся и вскрикнул от боли:

- Эй, ты щьто? – Машина резко вильнула, приткнувшись к тротуару у магазина «Обои».

Ни слова не говоря, Никитин взял коробку и открыл дверцу.

- Э-э-э, дарагой! – заблажил было «шеф», – А кто дэнгы платыт будэт?