Последний поезд на Ки-Уэст

После всего того, что нам пришлось вместе пережить, после того, как его присутствие придавало мне силы, я боюсь расставаться.

Должно быть, Джон видит в моих глазах растерянность и страх, и поэтому садится рядом на кровать и обнимает меня.

— Я приеду, как только смогу. Обещаю. Вы будете в надежных руках.

* * *

Час спустя, как и сказал Джон, за нами приезжает лодка. После родов я сильно ослабела и едва держусь на ногах, преодолевая путь от домика до воды, где она стоит. Джон подхватывает на руки меня вместе с Люси и несет оставшееся расстояние — ночная сорочка свешивается до земли, моя голова покоится на его плече, запах пота и мужского тела заполняет мне ноздри. Я прижимаюсь к нему, обхватив за шею.

Мы проходим мимо группы мужчин, стоящих на берегу, — у них измученный вид. Один кажется мне знакомым, и я пытаюсь вспомнить, где видела его раньше.

Джон несет меня по воде, и, по мере того как заходит все глубже, его штаны намокают все сильнее — наконец мы подходим к лодке, качающейся на волнах.

Никто из нас не говорит ни слова.

Владелец лодки прибыл из Майами, и он единственный, на ком шторм не оставил своих отметин — его одежда выглядит несравненно лучше, чем у тех, кто чудом уцелел.

Джон осторожно подсаживает нас — я прижимаю к груди Люси, из-за качки лодка кажется неустойчивой.

Мне хочется прижаться к Джону и снова испытать чувство защищенности, которое узнала в эти последние дни, но я делаю над собой усилие и отпускаю его.

— Я разыщу вас, как только выберусь отсюда, — клянется он.

Что дальше? Куда мы отправимся? И что ждет нас там?

Джон поворачивается к хозяину лодки, и, прежде чем отплыть, они обмениваются парой слов.

Я смахиваю рукой слезы, текущие у меня по лицу, и тихонько напеваю Люси, которая пришла в волнение из-за качки.

И только когда мы выходим в открытое море, я вспоминаю, где раньше видела этого мужчину — в закусочной «У Руби». Он приходил с молодой и очень красивой женой-кубинкой, которую звали Мирта. Как же он изменился за эти дни — одежда порвалась и запачкалась, лицо осунулось.

Что случилось с его женой?

Надеюсь, она жива и не пострадала.

Я привычным взглядом смотрю на воду, в сторону берега, где находится Джон, и вот уже архипелаг остается позади, а Джон превратился в крохотное пятнышко, и вокруг только океан, и мы снова одни.

Глава 27

Мирта

Я так измучилась минувшей ночью, но уснуть все равно не могу. Я жду Энтони, держа револьвер наготове, и при каждом скрипе и шуме сердце готово выскочить из груди.

Связи по-прежнему нет — учитывая масштабы разрушений, вызванных ураганом, ее еще долго не восстановят, а если принять во внимание, что мы отрезаны от остального мира, то легко представить себя на этом крохотном острове как в полном одиночестве, так и в многолюдной компании. Интересно, здесь есть любители рыться в мусоре под покровом ночи? Опасения Энтони были не напрасны — непонятно, когда нас спасут, а еда и питьевая вода станут проблемой, весьма вероятно, очень скоро.

Какой-то шум нарушает относительную тишину ночи — шорох, за которым слышится звук шагов по деревянному крыльцу веранды.

Сжимая в руке револьвер, я с колотящимся сердцем иду из гостиной к входной двери.

— Это я, — звучит знакомый голос, и я открываю дверь в тот момент, когда Энтони ступает на веранду.

Я бросаюсь ему навстречу, и на полпути мы встречаемся — он чуть подается назад под моим весом и смыкает руки у меня на талии.

Мы стоим, вцепившись друг в друга, и не произносим ни слова. Что тут говорить? Ощущение такое, что за последние сутки мы прожили целую жизнь — я совершенно опустошена и натянута как струна. Единственное, чего мне сейчас хочется, — это про все забыть.

Я хочу Энтони.

Я прижимаюсь губами к его губам, давая волю телу.

Наш поцелуй меняется, и я чувствую в нем такую же отчаянность, какая живет во мне, — из податливого его тело становится властным. Уже в тот момент, когда наши губы соприкасаются, я понимаю, что это объятие не похоже на те, которые случались между нами прежде: возможно, он сдерживал себя и теперь я вижу его с новой стороны.

Или он просто так же, как и я, потрясен увиденным сегодня.

Мы опускаем руки — я смотрю на него, и вдруг внутри меня будто что-то размыкается.

— Почему ты захотел на мне жениться? — требовательно спрашиваю я.

В ушах раздается мамин голос, пеняющий мне за прямолинейность, но у меня нет сил к нему прислушиваться.

— Потому что я хотел тебя.

Его слова вызывают во мне трепетный отклик.

— А ты всегда получаешь то, чего хочешь?

— Почти всегда.

— И чего именно ты хотел? От меня?

— Всего.

Сердце ухает и замирает.

— Я хочу, чтобы ты уважала меня. И не хочу, чтобы ты об этом сожалела, — он делает глубокий вдох. — Я хочу, чтобы ты меня любила.

— Я тоже этого хочу, — признаюсь я, сама удивляясь тому, насколько это правда. — Но ты не можешь хотеть этого и не отдавать мне себя взамен. Почему ты захотел меня? Почему именно меня? Может, до тебя дошли слухи, что мой отец в отчаянном положении, а я — довольно хорошенькая и соответствую твоим запросам?

— Нет. Ты себя недооцениваешь.

— Я научилась смотреть на вещи прагматично.