Последний поезд на Лондон

На вокзале в Гамбурге, стоя с детьми в очереди на обмен немецкой валюты на голландскую, Труус ломала голову над тем, что делал бы барон Аартсен, не зайди она к нему. Возможно, повез бы детей сам, но одно дело, когда на границе задерживают обычную голландскую женщину, везущую детей по поддельным германским пропускам, и совсем другое – когда на ее месте оказывается голландский дипломат. Не исключено, впрочем, что пропуска настоящие. Труус была благодарна барону за то, что он оставил ей возможность верить в подлинность документов или хотя бы искренне утверждать, что она ничего не знает о подделке.

– Я хочу обменять шестьдесят рейхсмарок на гульдены, – сказала она таможеннику, когда подошла ее очередь.

– Для кого? – задал он вопрос.

– Для детей, – ответила Труус.

Немцам позволено было вывозить из страны по десять рейхсмарок на человека, и барон Аартсен учел даже это, снабдив ее деньгами по числу детей. Но, как опытная путешественница, Труус знала, что немецкие пограничники легко присваивают рейхсмарки, а вот гульдены берут не так охотно – обмен валюты подлежит строгому учету и контролю, из-за чего у них могут выйти неприятности.

– Это ваши дети? – спросил таможенник.

Конечно, это были не ее дети. В пропуске на каждого из них была указана их национальность: еврей.

– Детям евреев не нужны деньги, – заявил офицер и без долгих объяснений переключился на следующего в очереди.

Подавляя ярость, Труус хрустнула сплетенными пальцами в перчатках и только тогда отошла от окошка. Спорить было бессмысленно – ничего не выиграешь.

Вместе с детьми она подошла к билетной кассе.

– Билет до Амстердама на завтра, пожалуйста, – сказала она.

Вообще-то, все проездные документы уже были у нее на руках, но в Амстердаме она сдаст лишний билет и получит за него сумму в гульденах, то есть осуществит обмен валюты кружным путем. Гордясь своей изобретательностью, она повела детей к поезду.

В Оснабрюке они пересели на поезд, который шел в Девентер. Как оказалось, в составе было всего два вагона. В одном ехала Труус с детьми, а во втором возвращались в Голландию принцессы Юлиана и Беатрикс, посетив силезское имение своей бабки. По этой причине состав не остановился в Олдензале, сразу за германо-голландской границей, а проследовал прямо на Девентер, где никаких пограничников уже не будет. А если и будут, то вряд ли станут с особым пристрастием досматривать поезд, в котором возвращаются на родину особы королевской крови. Теперь ясно, почему барон так настаивал, чтобы Труус с детьми села именно в этот состав.

Однако барон не предусмотрел, что голландские пограничники могут войти по дороге. Это случилось в Бад-Бентхайме: в вагоне, где ехала Труус, появились двое в форме и стали проверять документы. Труус повернулась к детям и спокойно, но достаточно громко, так чтобы слышали пограничники, сказала:

– Дети, отправляйтесь мыть руки, а когда вернетесь, я вас причешу.

– Но ведь сегодня Шаббат, – возразил старший мальчик, сущее наказание, а не ребенок: из-за него они едва не опоздали на поезд, так он причитал из-за кольца, которое отец подарил ему на бар-мицву, а он как-то ухитрился потерять.

«Не презирайте ни одного из малых сих; ибо говорю вам, что Ангелы их на небесах всегда видят лицо Отца Моего Небесного»[8], – напомнила себе Труус. Как она ни старалась никогда не осуждать этих детей, на чью долю и так выпали страшные испытания, все же они нередко действовали ей на нервы.

Небо за окном покрывали тучи, так что нельзя было разобрать, зашло солнце полностью или его светящийся край еще застрял над горизонтом.

– Шаббат закончился, – сказала она. – А теперь идите.

– Шаббат не заканчивается только потому, что кто-то от него устал, – заявил мальчик, явно повторяя слова кого-то из взрослых.

Наверное, отец говорил так детям, когда те просились на улицу погулять. Однако теперь речь шла о спасении их жизни.

– Заканчивается, – заявила Труус и бросила взгляд в окно. – К счастью для всех нас, солнце действительно село, молодой человек.

«Избавив меня от необходимости сыграть роль Бога», – мысленно добавила она.

Мальчик с сомнением посмотрел на нее и тут же перевел взгляд в начало прохода, на людей в форме.

Труус громко добавила, уже не столько для детей, сколько для пограничников:

– В соседнем вагоне едут принцессы. Кто знает, может быть, эти два господина попросят нас с вами пройти к ним, чтобы они могли решить, ехать вам дальше в Нидерланды или нет. Так что идите и вымойте руки. – Не давая одуматься пограничникам, которые с недоумением смотрели вслед удаляющимся детям, Труус продолжила: – Эти дети следуют в Амстердам. Их ждут в еврейской больнице.

– Мадам…