Последний поход

Медленно, но неотвратимо они научили верить Егорова, что каждый школьник должен уметь стрелять из автомата, чтобы защищать революцию. Все равно - какую и совсем неважно - где. Главное - оберегать их мир от настырных америкашек, заклятых врагов Родины Виктора. Той Родины, лучше которой нет ничего на свете.

Правда, прямо об этом никто не говорил открыто. На "Зарницах" - больших военизированных постановках школьников - постоянно обозначались какие-то "синие", "зеленые" и прочие "серо-буро-малиновые". Но маленький Виктор и его товарищи прекрасно понимали, о ком идет речь.

Уже в начальных классах Витя очень радовался всем наводнениям, ураганам, землетрясениям и пожарам, случавшимся в далекой, злой и неведомой стране - Соединенных Штатах Америки. Мальчик был счастлив, когда там разбивались самолеты, летели под откос поезда и тонули корабли.

Впрочем, став взрослым и вспоминая те сообщения, Виктора не покидало ощущение, что дикторы тоже едва скрывали торжество, сообщая подобные известия, которые почему-то касались только другой части земного шара.

Но тогда, слушая скорбные сводки, мальчишка ликовал. Пыхтя от усердия, он тащил стул к книжным полкам и вытаскивал из плотного ряда тяжеленный темно-бордовый том Большой советской энциклопедии.

Выписав общее количество американцев, маленький Егоров тщательно отнимал число недавно погибших людей. Подсчитав, он хмурил бровки, вздыхая: в живых оставалось еще много людей.

"Вот, если бы такое извержение, как в Помпеях, - начинал мечтать мальчик, - внимательно разглядывая испуганных людей, изображенных на репродукции известной картины Брюллова, которая висела над старым дермантиновым диваном.

Нет, все-таки не очень много получается, - приходил к выводу пацан, тысяч, может, сто или двести. Но это не мильоны, - горевал он, - и начинал сожалеть о доброте их страны, которая не хочет закидать вредных америкашек, издевающихся даже над своими людьми, атомными бомбами.

А как было бы здоровско, - оживлялся мальчик, - тогда из них остались бы самые хорошие - наши друзья. И мы зажили бы лучше, - думал Виктор, - и мечты уносили его к велосипеду "Школьник" с задорно звенящим никелированным звоночком".

Ребенок закрывал глаза и представлял себя на таком роскошном велосипеде, катящем по асфальтированным дорогам военного городка. Потом, не желая быть счастливым один, Виктор наряжал маму в красивое платье, папе покупал костюм, потому что кроме военной формы у него никогда ничего не было, а сестренке вручал большую говорящую куклу с голубыми глазами, которые обязательно закрываются, стоит только наклонить ее.

Когда сладкие мечты рассеивались и он вновь оказывался в небольшой комнатушке с военными табуретами, половиками, сшитыми из старых солдатских одеял, а также папиным сукном на шинель, которое было уложено на крашеные доски вместо ковра, мальчика охватывала неистовая злоба против тех, кто мешает им счастливо жить, имея свои заветные игрушки.

Как-то, в очередной раз услышав о трагедии там, Виктор радостно взвизгнул - результат впечатлял.

- Что случилось? - мама подняла голову от стола, на котором гладила.

Маленький Егоров немедленно поделился новостью, разумеется, несколько завысив количество жертв. Он улыбался, ожидая увидеть такой же маму. Но вместо этого она схватила влажное полотенце и принялась хлестать им его наотмашь.

- Как ты можешь?! - кричала мама. - У людей горе! Кто-то родных потерял. Сейчас плачет по ним, убивается, а ты веселишься!

- Это враги, враги! - в исступлении орал Виктор, даже не пытаясь вытереть слезы, потоком хлынувшие из глаз. - Их убивать надо! Убивать!

Удары стали чаще и сильнее. Мальчик захлебывался в слезах. Но плакал он скорее не от боли, а от неслыханного вероломства. Впервые мама подняла на него руку! И из-за кого? Из-за каких-то америкашек, которые всем и всегда постоянно мешают.

В комнате показался отец. Виктор бросился к нему - офицеру Советской Армии, не сомневаясь, что тот встанет на его сторону, защитит, не даст в обиду и скажет маме точь-в-точь, как думает Виктор. Еще бы - их армия всегда против америкашек и, конечно же, она сильнее всех на свете.

Каждый вечер, ложась спать, слышал мальчик, как внушительно и мерно шагают солдаты под окнами их пятиэтажки. Затем они начинали петь. Каждая рота пела свою песню:

"...Но от тайги до Британских морей

Красная Армия всех сильней!

Так пусть же Красная

Сжимает властно

Свой штык мозолистой рукой!

И все должны мы

Неукротимо

Идти в последний смертный бой..."

Виктор прикрывал глаза и видел себя летящим на белом коне прямо на цепи врагов, высоко подняв блестящую саблю над головой.

"...День Победы! Как он был от нас далек,

Как в костре потухшем таял огонек.

Были версты, обгорелые в пыли.

Этот день мы приближали, как могли..."

Маленький Егоров в пилотке и портупее с пистолетом в руке стоит над окопом, обернувшись к солдатам, и кричит им: "Вперед! Вперед! Ура! За Родину! Бей фашистов!" А те уже драпают от них. И в одном из убегающих отчетливо видит мальчишка Вовку Печорина - распоследнего ябеду из их класса.

"...Непобедимая и легендарная,