Последний поход

- Никому не нужен, - упрямо возразил инвалид. - Девчонка, вон, бросила. На море, вот, позавчера вместе приехали: я, она, братан ее. В ресторан собирались. Так она сбежала куда-то. Сказала, что на минуту, да так и не появилась, а братан ее какого-то ханыгу приволок. Здесь камас похавали, попили, а потом к бабам перебежали. Ведь на мои деньги приехали! Да пайсы не жалко! За что он так? И она? За что? Веришь, туда хочу! Я, вот, когда набухаюсь, так по ночам плачу. Мордой в подушку, чтобы родители не слышали, и плачу. А когда обкурюсь, так на заставу все возвращаюсь. Если подумать, так ни хрена хорошего там не было. А сейчас для меня - это самое время! Вспоминаю какие-то мелочи там и радуюсь.

- Как правило, в жизни мелочам мы и радуемся, - сказал Егоров.

- Там самое время было. Понимаешь? Другого такого нет и не будет. Так что делать?

- Не знаю, - все сильнее сжимал пальцы в кулаки под столом Виктор, Жить! Понимаешь, жить!

- На хрена? - клонил голову набок парень. - На хрена? Я только там человеком был! Нужен был! А здесь? Кому я здесь нужен? Из военкомата, вон, позвонили, чтобы зашел. Так прапор какой-то вышел, бумагу под нос сунул, сказал, чтобы расписался. Я расписался, а он мне коробочку с орденом в рыло. И все. До свидания, младший сержант Зиненко. Вот так!

- Сволочи они там, в военкоматах. Крысы паскудные, чамары болотные. Не обращай внимания.

- Ага, а как старая сволочь на базаре сказала, что я ногу по пьянке потерял. Я иду и слышу, как она другой такой же паскуде шепчет: "Гляди, видно пьяный шел и под трамвай попал. Такой молодой, а уже алкаш!" Я чуть не убил ее тогда. Еле оттащили.

- Плюнь.

- Харкоты не хватит, - обреченно сказал инвалид. - Ладно, ты иди, не смотри на меня. Так тебе дать "дури"?

- Спасибо, не надо.

Виктор сжал высохшее запястье калеки и быстро пошел прочь. Перед самым выходом, не выдержав, он воровато оглянулся.

Парень каким-то остекленевшим взглядом смотрел в стену, держа в руке очередную рюмку с водкой. За его спиной топтались, танцуя, парочки. Среди них особенно выделялись ребята, с которыми он недавно выпивал.

Парни крепко прижимали к себе размалеванных девиц и беспокойно шарили руками по их спинам.

Егоров почти бежал вдоль ресторанов, держа девушку за руку. За большими окнами звучала задорная музыка и видны были дергающиеся фигурки людей. Танцующие напоминали кукол.

Вокруг смеялись разряженные люди.

Мошки роились вокруг фонарей.

К шашлычным тянулись очереди. Народ замедлял шаг возле прилавков с вином, пивом, лимонадом. А Виктор все мчался вперед. Девушка едва поспевала за ним, часто стуча каблучками.

"Скоты, скоты, скоты, - раз за разом повторял про себя Егоров. - За что вы его так, за что, за что?"

И думал он в эти минуты не о душках, а о тех подонках, которые ездят в огромных черных машинах и принимают политические решения; которые, обожравшись деликатесами из закрытых распределителей, сытно рыгают и размышляют, куда еще можно отправить на экспорт эти долбанные марксистско-ленинские идеи, их единственный товар, который худо-бедно расползается по миру.

Виктор размашисто шагал и думал о тех негодяях, которые все пишут и пишут труды о подобной экспансии, подводя, так сказать, научную базу, обязательно нашпиговывая свои опусы цитатами из Маркса, Энгельса, Ленина, Брежнева, Черненко и снабжая их диаграммами и процентными выкладками.

Это была адская кухня, где в огромном черном котле варилось такое приглядное на вид, но очень ядовитое, по сути, зелье. А в качестве необходимых компонентов и приправ использовались они: молодые и одураченные. Благо, их было много и зашвырнуть очередную порцию идиотиков в котел не составляло никакого труда. При условии, что они сами туда с удовольствием ныряли.

Октябрята - внучата Ильича.

Пионеры всей страны делу Ленина верны.

ВЛКСМ - верный помощник партии. Номер комсомольского билета 53389654. Перед памятью павших борцов за дело Революции - клянемся! Клянемся! Клянемся!

Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, принимая перед лицом моих товарищей эту торжественную присягу... И если я нарушу эту мою торжественную клятву - пусть меня постигнет суровая кара, ненависть и презрение...

Здравия желаю, товарищи солдаты, сержанты, прапорщики, офицеры! Поздравляю вас.. Ура-а-а! Уряа-а-а! Уряа-а-а-а!!!

А потом - коробку с орденом в харю и на помойку! Отдыхай, герой! Ковыляй, калека!

"Это вы оторвали ему ногу, скоты, - думал Егоров, - куря одну сигарету за другой. - Вы, целующие холодными дряблыми губами морщинистые щеки жен и заботливо возящиеся с внучатами на госдачах. Вы - писаки, поэты, сочинители героических ораторий, которые совершенно не верят в то, что делают, но непременно прославляют красивую смерть во имя идеи. Только, вот, скоты, вы не знаете, что смерть никогда не бывает красивой. И что это за идея такая, ради которой стоит непременно умереть? Вы - мордастые комсомольские работники в одинаковых пиджачках со значками на лацкане и вы - партийцы, у которых задницы шире плеч.