Последний поход «Графа Шпее». Гибель в Южной Атлантике. 1938–1939

– Я продолжаю свой рассказ о событиях в Монтевидео. Несколько минут назад мне пришлось ненадолго прервать свой репортаж, потому что толпа прорвала оцепление и меня едва не смели, да еще и оборвали провод моего микрофона. Сейчас благодаря умелым действиям уругвайской полиции порядок восстановлен и все технические проблемы устранены. Как вам известно, лимит времени, установленный для «Графа Шпее», истекает в 8:00. До этого часа он должен покинуть территориальные воды страны. Сейчас мои часы показывают 6:50. До истечения срока остается час. Корабль пока на месте. Мне трудно описать, что творится вокруг. Напряжение возрастает с каждой минутой. Солнце садится, но еще светло, и видимость составляет больше двадцати миль. Однако я не вижу ожидающие немецкий линкор британские крейсера. Недавно прошел слух, что в устье реки Ла-Плата «Графа Шпее» ожидает тринадцать военных кораблей союзников, среди которых «Реноун» и «Арк Роял».

«Молодец, Маккол, не подвел, – подумал Вудхаус, – все сделал как надо».

Три крейсера двигались вверх по реке борт в борт с флагманским кораблем. Приближался заход солнца, и Харвуд собирал свои силы. Все были на боевых постах. Люди понимали, что следующий час станет решающим. Они были уверены: что-то произойдет, но никто не знал, что именно. Большинство склонялось к мысли, что «Граф Шпее» попытается прорваться с небольшой командой смертников на борту, которые будут драться до последнего.

Когда Вудхаус заговорил, Харвуд взглянул на него, сердито сверкнув глазами, но не ответил. Он тоже должен был принять решение. На мостике был слышен только один голос – Майка Фаулера.

«Буксиры и лихтера отошли. Только один буксир остался у борта „Графа Шпее“. Люди что-то делают… кажется, они поднимают якорь. Да! Они запустили двигатели! Мне видно, как винты пришли в движение».

– Ну вот, Вуди, – громко сказал, почти выкрикнул Харвуд, – пришел и наш черед. Сигнальщик, передайте на «Ахиллес» и «Кумберленд»: строй кильватера!

Главстаршина-сигнальщик лихо ответил:

– Есть, сэр, – и побежал к переговорной трубе.

Вудхаус довольно улыбнулся, но ничего не сказал.

На мостике все слушали, как сигнальщик закричал:

– Сигнальный мостик, поднять ордер один!

Медли уже стоял рядом с Харвудом с биноклем в руках. Он надел ремешок на шею, как раз когда Харвуд опустил свой бинокль на грудь. Как только с «Кумберленда» подтвердили приказ и крейсера выполнили поворот, чтобы занять места в ордере, он сказал Вудхаусу:

– Хочется верить, что все получится.

Харвуд принял решение и все же продолжал слушать Майка. Он не мог удержаться от этого. И никто не мог. На несколько часов Майк стал самым известным и самым важным человеком в мире. Его упорство и энергия завораживали. Он прекращал все и все начинал. Он диктовал политику и поворачивал ее вспять. Временами казалось, что именно он приказал британским крейсерам увеличить скорость до восемнадцати узлов и запустил двигатели «Графа Шпее». И его чарующий, гипнотический голос все звучал и звучал…

«Солнце садится. Наступил чудесный теплый вечер. Толпы людей, собирающихся на набережных, пляжах и крышах высоких зданий, давно превзошли по численности болельщиков самых популярных футбольных команд. Весь вечер мы следили, как на „Такому“ перевозят людей. На борту остались только смертники. Только что мы услышали первый начиная с четверга звук машин „Графа Шпее“. Дизели линкора снова ожили, якоря подняты, из трубы повалил дым. Извините, я на секунду прервусь, мне необходимо выпить воды: от волнения в горле пересохло».

Медли судорожно сглотнул.

– У меня тоже, – сообщил он.

«Люди так шумели в первой половине дня, что, похоже, к вечеру все, как один, потеряли голос. Сейчас толпа безмолвствует. На набережных царит полное молчание. Да!.. Нет!.. Да!.. Дамы и господа! Карманный линкор „Адмирал граф Шпее“ двигается!»

Вудхаус вопросительно взглянул на Харвуда, и тот скомандовал:

– Скорость двадцать пять узлов! Подходим к гавани.

Штурман отдал соответствующий приказ. Вудхаус сказал:

– Курс два семь ноль. Прямо на запад.

– Лево руля десять, – приказал штурман, стараясь не упустить ни приказов командира, ни повествования Майка, который как раз говорил:

«Да! Огромный линкор действительно пришел в движение. На своих машинах он направляется к выходу из гавани. За ним следует пароход „Такома“. Боже мой! Сейчас может произойти все, что угодно».

Вудхаус приказал:

– Катапультируйте самолет!

Приказ начинали повторять едва ли не раньше, чем его успевал договорить офицер. Вудхаус довольно засмеялся. К этому времени все три корабля уже набрали скорость, от их форштевней разбегались пенные буруны. Завывали вентиляторы котельного отделения. Свистел ветер. С грохотом и лязгом катапульта выбросила в воздух самолет. Дранки Левин и его наблюдатель взяли курс на запад. Им предстояло первыми увидеть все, о чем рассказывал Майк, своими глазами. Через несколько секунд стал виден силуэт городских построек Монтевидео на фоне вечернего неба. Высокая башня Паласио-Сальво, за которую опускалось солнце, казалась черной.