Последний полет Шестипалого

–Кастанеда незаменим как писатель. Он вообще один из немногих, кто беседовал с доном Хуаном о философии, поэзии, боевых искусствах Востока и даже западном кинематографе. В прежние времена обычный улов нагвалей составляли простые парни-работяги, да замученные нуждой и бытом индейские женщины. Но пришло время, когда именно дон Хуан встретил на автобусной остановке молодого американского мужчину, точнее тот, подобно Шестипалому сам подошел к нему. И если Шестипалый заменим, как и многие из учеников дона Хуана, то образованность Кастанеды, его талант и огромный творческий потенциал – выводят его на совершенно особое место.

-Только он мог написать обо всем этом?

–Совершенно верно. И несмотря на то, что Карлос был одним из трудных учеников, способных довести учителя до белого каления, все же он блестяще справился с поставленной перед ним магической задачей.

-Отобразить происходящее на уровне текста?

–Да, запечатлеть, увековечить уходящую традицию в слове. И я полагаю, что миссия Кастанеды могла заключаться именно в этом.

-Выходит, что Карлос и дон Хуан равнозначные персонажи? Без одного не может быть и другого?

–Как-то так. Конечно, мы ближе к ученику, тому, кто задает вопросы и записывает ответы. Мы рядом с Шестипалым, мы напротив дона Хуана. Для нас ценен и тот, и другой.

-А что если рассмотреть сочинения Кастанеды как путевые заметки, по которым можно попытаться воссоздать карту.

–Проблема в том, что Карлос не был капитаном корабля, достигшим берегов Новой Америки. Туда его доставил дон Хуан. Да что-то Карлос сумел записать, сделать какие-то наброски, зарисовки, ну а дальше? Кто рискнул бы пойти по его следам?

-А были такие?

–Естественно. Среди миллионов читателей Кастанеды, я думаю найдутся тысячи и тысячи тех, кто принял его книги за руководство к действию.

-Смело.

–В этом был бы какой-то смысл в истории без дона Хуана.

-Говорить об этом, все равно что представлять историю Шестипалого, который не встретил своего Затворника.

–Что-то вроде того. Какой смысл посвящать десять книг дону Хуану, если без него можно обойтись? Но в том-то и дело, что капитанами кораблей, бороздящих океан неведомого всегда были особенные люди – нагвали. Только им было под силу собрать команду из простых ребят вроде Кастанеды, а потом достичь далекого заветного берега.

– А кто вообще поверил Кастанеде? Ну, кроме отдельных кастанеднутых?

–Мы можем представить его истории как легенды о Затворнике, просочившиеся в один из отсеков для цыплят. Кастанеда неслучайно называет одну из своих книг сказками о силе. То есть он, чуть ли не прямым текстом говорит, что это сказки для взрослых, такие же легенды о цыплятах, что стали степными орлами.

-То есть возможность улететь, это сказка? Как-то пессимистично выходит.

–Для этой истории – да. Но это есть и в повести Пелевина. Вспомним тот момент, когда Затворник с Шестипалым забираются на Стену Мира, а кто-то снизу, из толпы, машет Шестипалому вслед. А что ещё остается тому, кто не встретил своего Затворника? Да и сколько таких наши герои могут забрать с собой?

-Звучит парадоксально, при том, что повесть о цыплятах заряжена оптимизмом.

–Как и книги Кастанеды. Все будет хорошо, но далеко не для всех.

-Допустим, что Карлосу действительно посчастливилось стать учеником живого Нагваля. Но что случилось позже?

–На протяжении тридцати лет своей литературной биографии, Кастанеда меняется, причем не только как писатель, но и человек. Вполне возможно, что он оказывается перед своей Стеной Мира, которую не хочет или уже не может преодолеть. Он вынужден писать о Затворнике, но сам таким он быть больше не может. Наконец, ему приходится дать своим читателям что-то кроме своих книг.

-«Тенсегрити»?

–Ага, раздать ржавые гайки всем, кто хочет подкачать крылья. Правда, я рассматриваю «Дар Нагваля» как исключительно коммерческий проект, но мое личное мнение.

-Мне нравится выражение дона Хуана, что нет нагваля – нет игры. Но как эта фраза соотносится со словами Кастанеды, что правил больше нет, прежняя традиция подошла к концу. То есть, без учителя можно обойтись?