Последний присяжный

Олли Хиндс страдал всеми формами посттравматического военного, а возможно, и довоенного синдрома. Он был родом из Миннесоты, служил вместе с Баббой и вместе с ним прошел через ад войны: был ранен, горел, побывал в плену, бежал и, наконец, был демобилизован и отправлен на родину, когда армейский психиатр пришел к выводу, что ему требуется серьезное лечение. Судя по всему, никакого лечения он не получил. Когда я впервые увидел Олли, он был без рубашки, вся грудь и спина в шрамах и татуировках, а взгляд — остекленевший. Впрочем, скоро я убедился, что взгляд у него таким был всегда.

Я порадовался тому, что он не играет в покер. Стоило бы ему получить пару плохих сдач — и он наверняка мог бы схватить свою «М-16»[19], чтобы сравнять шансы. Поимка ребят с наркотиками и реакция города на происшедшее были в этой компании предметом насмешек и издевательств. Их смешило, что люди вели себя так, будто до этих шестерых подростков никто вообще не употреблял наркотик и будто округ вдруг оказался в состоянии острого кризиса. С нечеловеческой прозорливостью и суровостью клэнтонцы возлагали ответственность за чуму наркомании и нелегальной торговли наркотиками на северян.

Никсон заминировал бухту у Хайфона и яростно бомбил Ханой. Я затронул эту тему, чтобы понаблюдать за их реакцией, но в тот вечер война мало занимала приятелей.

Даррел упомянул, что, по слухам, какой-то черный парень из Клэнтона, получив повестку, слинял в Канаду. Я промолчал.

— Умный парнишка, — вставил Бабба. — Молодец.

Разговор снова свернул на наркотики. В какой-то момент Бабба, похвалив свою сигарету с марихуаной, заметил:

— Господи, вот это вещь, не то что пэджитовская дрянь.

— Это из Мемфиса, — пояснил Даррел. — Мексиканская.

Поскольку мои познания о местных путях распространения наркотиков равнялись нулю, я весь обратился в слух, однако стало очевидно, что никто эту тему поддерживать не собирается. Чтобы вернуть их к ней, пришлось сказать:

— А я думал, Пэджиты гонят приличный товар...

— Лучше бы они продолжали гнать свое паленое виски, — усмехнулся Бабба.

— Да нет, — возразил Даррел, — если ничего лучше нет, и это сойдет. Они напали на эту жилу несколько лет назад и начали выращивать марихуану задолго до других. А теперь у них завелись соперники.

— Я слышал, они сворачивают производство и возвращаются к виски и угону машин, — продолжал Бабба.

— Почему? — поинтересовался я.

— Слишком много «нарков»[20] развелось — федеральных, штатских, местных. У них теперь есть вертолеты и служба слежения. Не то что в Мексике, где всем наплевать, что у тебя растет.

Где-то неподалеку послышалась стрельба. Никто и ухом не повел.

— Что это может быть? — встрепенулся я.

— Олли, — успокоил меня Даррел. — Преследует опоссума. Он надевает очки ночного видения, берет свою «М-16» и бродит — высматривает дичь. У него это называется «охотой за болваном».

Я благополучно проиграл три сдачи подряд и счел, что самое время удалиться.

* * *

После долгой проволочки Верховный суд Миссисипи утвердил наконец приговор Дэнни Пэджиту. Четырьмя месяцами раньше суд шестью голосами против трех постановил оставить приговор в силе, но Люсьен Уилбенкс подал прошение о вторичном слушании дела, которое было принято. Гарри Рекс предвидел осложнения.

Дело слушалось заново, и почти через два года после первичного вынесения приговора суд наконец завершил дело, окончательно утвердив приговор пятью голосами против четырех.

Дополнительный «раскольник» купился на крикливые уверения Люсьена, будто Эрни Гэддису была дана слишком большая воля и он злоупотреблял ею при проведении перекрестных допросов. Имея возможность задавать вопросы о присутствии детей при изнасиловании Роды, Эрни якобы повлиял на непредвзятость присяжных, убедив их в существовании фактов, коим не было подтверждений.

Гарри Рекс, который по моей просьбе внимательно отслеживал рассмотрение апелляции на всех этапах, высказывал опасения, что аргументы Уилбенкса могут быть сочтены законными. Если бы пять судей поверили ему, дело было бы возвращено на пересмотр в Клэнтон. С одной стороны, новый процесс пошел бы газете на пользу. С другой — мне не хотелось, чтобы Пэджиты снова выползли со своего острова и начали шнырять по Клэнтону, сея беду.

Но в конце концов лишь четверо судей проголосовали за пересмотр, и в деле была поставлена точка. Я поместил на фасаде «Таймс» сообщение об этой хорошей новости и надеялся, что больше никогда не услышу имени Дэнни Пэджита.

Часть третья

Глава 31

Через пять лет и два месяца после того, как Лестер Кламп-старший и Лестер Кламп-младший впервые ступили на порог дома Хокутов, реконструкция была завершена. Моим испытаниям пришел конец, и результат оказался превосходным.