Последний рассвет Тарайи

Глава 16

– Это Ильм, он с Тулеи! – Зор подвел к костру промокшего зеленоглазого гостя.

– Вот присаживайся и одежды просохнут твои, тепло согреет вскоре! – жестом пригласил его Яр, и остальные подвинулись, освободив место.

– Тулея, значит… – задумчиво с интересом произнес Яр.

– Я сказывал, что путь между землями нашел, помнишь? Вот он одним таким и пришел, – напомнил Зор.

– Открылись дорожки, стало быть. Но мы уж поняли об этом давно. Как первый стан сирхов обнаружили в верховьях Вишьи, а он гиблый от мала до велика, и кровью земля напитана, что в дождь хороший. Да и родичей много сгинуло наших за оборот полного месяца. Столько со времен нашествия Таримана не гибло. Мы столкнулись с ними у далеких переходов Самарадана, их сотня была, еле сдюжили, но то оттого, что не ждали подобного. Потом уж без бравады встречали малыми отрядами, и сколько бы их ни было, обязательно гибли гарийцы. Они искусны, что никогда на своей памяти я не припомню за столь умелых воинов.

– Моя вина в том, Яр! Я ведь врата открыл, что каращеи смогли шагнуть на землю.

– Нет, Зор, если они пришли, то нашли бы путь и без тебя, как находили в иные времена, – заговорил Ильм. – Они и к нам пришли, хотя ни один путь хожим не был, все заперты, без права на отворение кем-либо.

– Верно толкуешь, нет вины в том ни чьей! – поддержал его Яр, – Есть предание давно позабытое, когда их три было, – указал он в сторону полумесяца на небосводе. – Мне прадед сказывал малому еще. Много тысяч лет назад у Месяца сестрицы обращались вместе и на одну из них Каращеи прибыли, но не путями земными, а сквозь пространство тьмы. Они могли так поступать, и птицы их несли великие в безмолвии темном и ходили они вратами могучими, что не земли, а соцветия земель объединяли. Те пути не были подвластны никому из людей, и как ими воспользоваться не знал никто, только устроители древние, которые оставили их. Раса устроителей древних знания те унесли с собой, не оставив потомкам своим и все уж позабыли о дорожках, соединявших соцветия в самых разных закоулках меры нашей. И вот однажды из небытия вдруг возникли сотни птиц диковинных, светом ярким исходивших, которые несли в чревах своих каращеев прямо на землю нашу. Тогда предки мощь неимоверную имели, не то, что мы сейчас. А чтобы ты понял какую, то представь будто перед тобой в бою вдруг выступит младенец, у которого в руках стебель того вереска оружием будет! Понимаешь?

– Знаю, Яр, мне мать песни сказывала похожие, но я уже плохо их помню, что мал совсем был.

– И предки наши своих птиц пробуждали, сталью могучей сверкавших не менее от света Ра Великого. И не пустили воителей темных на Землю-Матушку, но жертвы понесли огромные. Каращеи сильны были, под стать предкам нашим. Осели они тогда на одной из сестриц месяца нашего и готовились, силами крепясь, обрастая все новыми воинами, которые шли на помощь им. И когда собралась рать огромная, решил совет великий тогда в жертву принести сестрицу месяца, не видя исхода иного. Собрали пращуры потоки великой энергии и укрыли новое обиталище воителей тех, что рассыпалось все на мелкие кусочки. Жертвой этой победа была ознаменована, но не обошлось все без следа и вскоре испарились воды в небеса, а затем пали потоками большими, потоп учинив, что не многие спастись смогли. Позабыли уж все об этом, а другие и вовсе памятью осиротели, Родов не помня, в вечном забвении предавшие.

– Кто же были те устроители?! – спросил Зор, а взгляд его горел от любопытства сильного, – Они наверняка могли знать, как пути те открыть и куда они вели, откуда Каращеи приходили? Тогда возможно и вышло бы одолеть их, знания подобные узрев.

– Ушли они на заре зарождения земель, что в соцветии звезд наших, – подал голос Ильм, – Я слыхал сказы такие на Тулее. Мои родичи могут знать о тех далеких событиях многое, но мне то неведомо.

– Я должен это знать четко до последней мысли! – поднялся Зор и стал расхаживать взад-вперед.

– Мало знать, – удрученно усмехнулся Яр, – Необходимо это понять. Что даст знание без понимания? Ничего! Ты знаешь, что есть каращеи? Знаешь! Вот они! Но ты их не понимаешь, и никто не понимает – ни я, ни братья наши, ни тем более сирхи и даже Ильм, хранящий искру в себе немалую, которую я вижу явно, и он тоже не понимает.

– Я пойму обязательно, если так надобно, а не под силу если станет, значит, жертву понесу, но пойму все равно!