Последний раунд

Тине не раз приходилось бродить здесь, особенно в пору, когда созревала морошка, клюква. Она шла впереди, уверенно обходя опасные места.

По дороге они познакомились. Раненого звали Геннадием Ивановичем Чуковым, он был старшим лейтенантом. Когда Валентина узнала, что он жил в Москве, у нее загорелись глаза. Тина никогда не была в столице, да и вообще не видела большого города. Папка обещал свозить в Гомель, но ушел на войну, и от него нет писем. Конечно, поговорить с человеком, притом с летчиком, который живет в самой Москве, было очень интересно. У Геннадия Ивановича там остались жена и маленькая дочка Тома. Ей всего два годика.

Второго летчика звали Юрий Васильевич Телеверов. Он тоже был старшим лейтенантом и еще штурманом, жил в городе Ростове, только не в том, что возле Азовского моря на реке Дон, а в другом Ростове, который находится в Ярославской области. У него там жила мама, она работала учительницей истории.

Конечно, Тина не замедлила рассказать и о себе, что она окончила пятый класс, что по истории у нее пятерка, это ее любимый предмет. А по арифметике тройка, что задачки она решает неплохо, но вот примеры ей просто не удаются.

Шли долго. Геннадий Иванович совсем выбился из сил. Он держался одной рукой за плечо товарища, а другой опирался на толстую палку.

- Когда же кончится это чертово болото? - спрашивал он.

Валентина уверяла, что скоро, что осталось совсем немножко идти.

Наконец они выбрались на сухое место, Геннадий Иванович опустился на землю.

- Дальше не могу… Сил нету…

Телеверов сел рядом с ним, вытер рукавом мокрое от пота лицо.

- Ручейка нет ли поблизости? Пересохло во рту.

Тина ответила, что близко нет нигде ни родника, ни ручья, а пить из болота нельзя. Она на уроке в микроскопе видела, сколько всякой гадости живет в одной капле болотной воды.

- Но пить-то все равно хочется. - Телеверов кивнул на товарища. - Особенно ему.

- А если вам ягод нарвать, - сказала девочка. - Они кислые, утоляют жажду.

Телеверов устало улыбнулся.

- Вот Тинка-молодчинка! Давай ягоды.

Валентине очень понравилось, что летчик ее так назвал. Раньше, когда кто-нибудь ее называл Тинкой, она, честно говоря, обижалась. Ей казалось, что имя получается некрасивое, резкое. А вот когда назвали «Тинка-молодчинка», стало даже приятно. Тина рвала морошку, краснобокую клюкву и складывала в подол платья.

- В зеленых больше витаминов, - сказал Телеверов, когда Тина высыпала перед ним ягоды. - Спасибо, Тинка-молодчинка!

Потом они попрощались.

- Мы еще увидимся, - сказал Телеверов, - когда разобьем фашистов, обязательно приеду к вам в деревню.

Чуков, пожимая ей руку, пригласил в Москву.

- Адрес мой легко запомнить. Улица называется Большая Полянка.

Тина подумала, что он шутит. Она засмеялась.

- Вот чудно как! Наша деревня тоже называется Большая Полянка.

- Ну теперь тебе и вовсе ничего не стоит запомнить адрес. Главное, номер дома не забудь.

Валентина повторила вслух адрес и обещала запомнить.

- Когда война кончится, - тихо произнес Чуков, - ты напиши, пожалуйста, по этому адресу, сообщи, как вела нас по болоту… Пусть узнают о нас…

- Ты что, Генка! - воскликнул Телеверов. - Мы еще повоюем! Ну-ка, вставай.

Валентина смотрела им вслед, пока они не скрылись в зарослях.

Обратная дорога показалась очень длинной. Девочка несколько раз падала, промокла насквозь, устала так, что еле передвигала ноги. Ей хотелось скорее добраться до дома, влезть на печь к бабушке и уснуть. И вдруг сквозь просветы между деревьями она увидела, что горит деревня. До ее слуха донеслись стрельба, отчаянные крики, собачий лай, мычание коров, гул моторов…

- Мамочка! Мамочка! - крикнула Тина и, не разбирая дороги, побежала к деревне.

На опушке она в ужасе остановилась и, обхватив ствол корявой березы, бессильно опустилась на траву.

До рассвета гремели выстрелы.

Утром, когда все стихло, она отважилась выйти из леса. Шатаясь, побрела к деревне. Но ни своего дома, ни соседних уже не было - фашисты сожгли их. Нигде ни души. Тина подошла к погребу. Открыла двери и в отчаянии позвала:

- Мама! Мама!

Подвал ответил гробовым молчанием.

Она сделала шаг и за погребом увидела чьи-то ноги. Бросилась туда и застыла на месте. На земле лежали бабушка Евдокия, мать и маленький брат.

Тина опустилась на колени и с ужасом отпрянула. Все были мертвы.

Валентина упала на землю и долго плакала, пока не обессилела.

Очнулась она уже днем. Встала и, шатаясь, пошла искать лопату.

Долго ходила по двору и все никак не могла вспомнить, что ей надо. Наконец вспомнила. И снова зарыдала.

Лопаты нигде не было. Тина заглянула через обуглившийся плетень к соседям. На огороде, возле грядки капусты, валялась лопата. Тина взяла ее и долго думала, где похоронить маму, бабушку, Ивася. Перенести их на другое место у нее не было сил, и она решила копать яму тут же. Ноги, спина и руки были словно ватные, болели, не слушались. В голове звенело, перед глазами плыли черные круги.

Тина набила мозоли на ладонях, но выкопать глубокую яму так и не смогла. Она поцеловала маму, братишку и бабушку, накрыла их остатками одежды и стала засыпать землей.