Последний ребенок

Лишь на полпути в город Джонни смог наконец заговорить. С минуту он слушал, как шумит ветер за окном и шуршат шины на ровном шоссе, потом сказал:

– Это Джека.

Хант обернулся. Кэтрин и Джонни казались темными фигурами на заднем сиденье. На дороге никого не было.

– Что ты сказал?

Джонни посмотрел в окно. Под высоким, с россыпью мелких, бледных звезд, небом растянулось широкое поле. Застывшая неподвижно трава отливала багрянцем. Бессмыслица.

– Велосипед Джека.

Хант съехал на обочину и остановился. Заглушил мотор. Джонни потянулся к ручке, но не нашел ее на дверце.

– Откройте. – Его снова скрутили рвотные спазмы, но в желудке уже ничего не осталось.

Хант вытащил его из машины и отвел в сторонку.

– Дыши. Просто дыши.

Через минуту Джонни выпрямился.

– Все будет хорошо, – мягко сказал детектив, и его голос действительно подействовал успокаивающе. Они прошли вдоль дороги вперед и вернулись. Хант положил руку на плечо парня. – Ну вот. Ты в порядке?

Джонни еще трясло, но он кивнул:

– В порядке.

Сели в машину. Хант повернул дефлектор, чтобы воздух шел на Джонни.

– Лучше?

– Да, сэр.

– Тогда расскажи мне о велосипеде.

Джонни сел под плафон. Лицо Ханта осталось в тени. Свет был яркий, тени резкие.

– Велосипед у Джека был старый, подержанный. Пропал примерно тогда же, когда исчезла Алисса. Джек сказал, что его украли. Я тогда об этом даже не думал. Ну про такое совпадение по времени.

– Уверен, что это велосипед Джека?

– Да. Уверен.

Хант посмотрел на Кэтрин.

– Джек – это тот мальчик, который видел, как Алиссу затащили в фургон. Единственный свидетель похищения. Теперь, когда у нас есть его велосипед…

– Что вы хотите сказать? – Кэтрин держалась из последних сил, и Джонни, дотронувшись до ее руки, ощутил жар.

– Может быть, никакого похищения не было.

Ветер дохнул в открытое окно.

– Может быть, Джек солгал.

Хант выключил свет в салоне и вырулил на дорогу. Потом стал поднимать стекло, и оно заскрипело точно так же, как электромотор лебедки. Зазвонил телефон. Держа ногу на педали газа, Хант несколько секунд смотрел на экран.

– Это детектив Кросс. – Он опустил телефон и взглянул в зеркало заднего вида. – Отец Джека.

– Что будете делать? – спросила Кэтрин.

Машина шла ровно.

– То, что положено.

Хант ответил и какое-то время только слушал. Потом сказал:

– Нет. Уточняю кое-какие детали. Ничего важного.

Джонни посмотрел в зеркало. Хант следил за дорогой, и лицо у него оставалось спокойным.

– Нет. На этот счет никакой информации нет. Нет. Последний раз я видел его возле дома Мерримонов.

Пауза. Джонни слышал голос Кросса, но неясно.

– Да, – сказал Хант. – Разумеется, я дам знать. – Он закончил разговор и убрал телефон. Глаза в зеркале. Отсвет приборной доски на лице. Их взгляды встретились. – Кросс ищет Джека. Похоже, твой друг снова пропал.

Кэтрин подняла голову, положила руку на сиденье.

– Что все это значит? Я ничего не понимаю.

– Я пока тоже. Но разберусь.

Она откинулась на спинку сиденья. Все молчали. Джонни пытался как-то приспособиться к новой ситуации, к мысли о том, что Джек солгал; что он знал что-то; что Джек предал его. Злость сменилась сомнением. Нет, такого не может быть. Да, в последнее время он вел себя странно, до чертиков боялся Фримантла и ворон… Но Джек – это Джек; он такой, какой есть. Он мажет волосы и ворует сигареты. Он лучший друг, он верный, у него свои постыдные секреты, но он знает, что значит быть другом. Он сто раз помогал искать Алиссу. Они вместе прогуливали школу. Джек не мог предать.

Но велосипед…

Господи, велосипед.

Джонни снова посмотрел в зеркало. Хант – хороший человек, но он коп. И Джонни тоже знал, что значит быть другом. Поэтому и не рассказал ни о табачном сарае, ни о пикапе рядом с ним. Сначала нужно поговорить с Джеком.

Они въехали в город. Уже зажглись фонари и померкли звезды. Машин на дороге стало больше.

– Наш дом в другой стороне, – сказал Джонни.

– Ваш дом – место преступления. Сейчас туда нельзя.

Улица расширилась, и Хант свернул на четырехполосное шоссе, огибавшее городскую окраину. Они въехали на автостоянку недорогого сетевого мотеля, и Джонни увидел припаркованный перед ним седан матери.

– Я попросил исключить машину из улик, – сказал Хант. – Ключи у портье. Комнату выбрал департамент полиции. – Они подъехали к стеклянной двери с красной неоновой вывеской над ним «СВОБОДНЫЕ НОМЕРА». – Вернуться домой можно будет через несколько дней.

– Я не хочу туда возвращаться. Ни за что и никогда, – произнесла Кэтрин.

– Что-нибудь придумаем, – пообещал Хант.

– А служба соцобеспечения? – устало спросила она.

Детектив выключил мотор. Красный свет бил в стекло. Все молчали. Потом Хант повернулся и посмотрел на Кэтрин.

– Об этом подумаем завтра.

Она кивнула.

– Ну что, ребята, справитесь? – Хант посмотрел на них обоих, и Джонни, неожиданно для себя, ощутил какое-то странное тепло в груди. Он не хотел, чтобы Хант уходил. Не хотел оставаться в паршивом мотеле. Он хотел домой. Не в тот дом, который дал им Кен. А домой. И хотел, чтобы Хант еще раз сказал, что все будет хорошо.

– И что дальше? – спросил Джонни.