Последний ребенок

Хант шумно выдохнул. Он и сам не мог объяснить, что так тянуло его к Джонни. Может, он видел в нем что-то? Или острее, чем следовало бы, чувствовал его боль?

— Не потеряй. Держи при себе. Звони в любое время. О’кей?

— О’кей.

— И я не хочу больше слушать жалобы на тебя.

Джонни промолчал.

— Сейчас прямо в школу?

Молчание.

Хант посмотрел на чистое голубое небо, потом снова на мальчика. Черные влажные волосы, упрямый подбородок.

— Будь осторожен, Джонни.

Глава 4

Люди — не праведники. Копу это прекрасно известно. Джонни столько раз заглядывал через чужие заборы и в чужие окна, что уже и счет потерял. Невзирая на время, он стучался в чужие двери и повидал немало такого, чего и быть не должно. Он видел, что делают люди, когда думают, что они одни и за ними никто не наблюдает. Видел, как дети нюхают «дурь» и как старики едят валявшуюся на полу пищу. Видел, как краснорожий проповедник в одном нижнем белье орет на плачущую жену. Но Джонни был не дурак и знал, что безумцы могут выглядеть как нормальные люди. Вот почему он старался не поднимать головы, завязывал шнурки потуже и носил в кармане нож.

Джонни был осторожен.

Джонни был умен.

Он проехал не оглядываясь два квартала, а когда обернулся, увидел, что Хант все еще стоит на дороге — далекое пестрое пятнышко рядом с темной машиной и зеленой травой. Еще секунду детектив был неподвижен, потом поднял руку и медленно помахал, а Джонни налег на педали и больше назад уже не смотрел.

Коп пугал его — откуда ему известно то, что известно?

Пять.

Число само выскочило в голове.

Пять синяков.

Джонни наподдал еще и давил на педали, пока рубашка не приклеилась к спине, как вторая кожа. Он мчался на север, к дальней окраине города, к тому месту, где река ныряла под мост и расширялась, замедляя ход. Проехав по берегу, остановился и бросил велосипед в траву. В ушах гудела кровь, во рту ощущался соленый привкус. Пот жег глаза, и он вытер их грязным рукавом рубашки. Здесь они рыбачили с отцом. Джонни знал, где найти окуня и гигантского сома, зарывающегося в ил на пять футов, но теперь это было уже не важно. Он больше не рыбачил, но по-прежнему приезжал сюда.

Это место оставалось его местом.

Джонни сел на землю развязать шнурки. Пальцы почему-то дрожали. Разувшись, коснулся пером щеки и завернул его в рубашку. Солнце обжигало кожу. Он осмотрел синяки, самый большой из которых размером и формой напоминал колено взрослого мужчины. Пятно расползлось по ребрам с левой стороны, там, где Кен удерживал его коленом, надавливая каждый раз, когда Джонни дергался, пытаясь вывернуться.

Он поворочал плечами, стараясь забыть и колено на груди, и нацеленный в лицо палец.

«Будешь, гаденыш, делать, что я скажу…»

И оплеуха — сначала по одной щеке, потом по другой. А мать, отключившись, лежала в задней комнате.

«Маленький говнюк…»

Еще одна пощечина, сильнее.

«Ну и где твой папочка?»

Синяк пожелтел по краям и позеленел в середине; если надавить пальцем, больно было и сейчас. Кожа на секунду побелела — еще один идеально ровный овал — и снова заплыла синюшным цветом. Джонни снова потер глаза и, направившись к реке, споткнулся. Он ступил на дно, и оно протиснулось между пальцами; потом нырнул, и теплая вода сомкнулась над ним. Обняла, отключила от мира и понесла, легко, словно и не заметив, с собой.

* * *

На реке Джонни провел часа два. Рисковать и продолжать поиски он после предупреждений детектива не решился. Переплыл реку туда и обратно, понырял, прыгая с плоских раскаленных камней. На берегу серебристыми штабелями лежал сплавной лес, ветерок облизывал воду. Ближе к полудню Джонни так вымотался, что растянулся на большом камне футах в сорока от моста, укрытый раскидистой ивой, полоскавшей длинные ветви в черной воде. Мост гудел от проезжавших по нему машин. Возле головы звякнул камушек. Джонни сел, и тут же другой ударил его в плечо. Он огляделся — никого. Третий задел ногу. Этот был побольше, так что получилось больно.

— Бросишь еще — и ты мертвец.

Тишина.

— Я же знаю, что это ты, Джек.

Сначала раздался смех, а потом из-за деревьев вышел Джек — в обрезанных джинсах и грязных кедах. На желтовато-белой рубашке красовался черный силуэт Элвиса. На спине у него висел рюкзак, в руке Джек держал еще несколько камешков. Рот скривила гримаса, волосы зачесаны назад. Джонни и забыл, что уже пятница.

— За то, что сдернул с уроков без меня. — Джек подошел ближе — мелкий, светловолосый парнишка с карими глазами и покалеченной рукой. Правая была в порядке, но взгляд невольно тянулся к другой, съежившейся и выглядевшей так, словно ее взяли у шестилетнего ребенка и приколотили к мальчишке вдвое старшего возраста.

— Сердишься? — спросил Джонни.

— Ага.

— Можешь стукнуть меня бесплатно — и мы квиты.

— Три раза, — с жестокой улыбочкой сказал Джек.

— Твоей девчоночьей рукой можно три.