Последний ребенок

Но он пьян, несобран, устал. В тюрьме таким, как он, приходится тяжко. Да еще нужно сделать что-то с машиной… Избавиться от нее поскорее и сделать это так, чтобы не нашли. Если мальчишка будет сопротивляться, получится нехорошо. Нрав у Джара горячий, он сам это признавал. Оставалась еще и вероятность появления на дороге случайного водителя. Дорога неподалеку отсюда поворачивала, и посторонняя машина могла выскочить быстро и неожиданно. Любой, кто увидит, как взрослый мужчина вытаскивает из универсала мальчишку, обязательно позвонит в полицию. А копы и без того на взводе из-за пропавшей девочки.

Рассчитывать только на удачу опасно.

В мозгу у Джара бушевала настоящая битва. Вот мальчишка, и он что-то знает. Должен знать. Иначе зачем ему приходить сюда снова и снова? От одного вида этого проныры у Джара начиналась чесотка. Было в нем что-то такое…

С другой стороны, дела идут неплохо. Есть выпивка, есть дом. Есть долгие ночи для воспоминаний о былых деньках. Есть гараж, и время от времени возникают кое-какие возможности. Есть две мили свободного от посторонних леса.

Но чтобы сохранить все это, требуется осторожность.

Джар покачнулся на ровном месте и вдруг почувствовал, что страх понемногу берет верх. Слишком много всего навалилось. Он пьян и едва держится на ногах.

Но мальчонка ведь тот самый.

Джар понял, что уже с минуту таращится на парнишку. Что стоит на общественной дороге, в одном белье, возле чужой машины. Что мысли текут слишком медленно, а это всегда к неприятностям. Он постиг эту истину на собственном опыте и заплатил высокую цену. Девять арестов и тринадцать лет за решеткой, а все из-за глупых ошибок. Забыть. Записать номер машины, а пацана найти потом.

Но мальчишка открыл глаза. Моргнул. И закричал.

И Джар полез в окно, как крыса в дырку.

Глава 20

Джонни проснулся — и оказался в кошмаре с пятнами серого. Через стекло он сначала увидел серое небо, а потом — помойного цвета глаза с кровавыми прожилками и пальцы, испачканные желтой штукатуркой. Что это кошмар, Джонни понял потому, что уже видел и это лицо, и эти пальцы с неровными ногтями. Он моргнул, но ничего не изменилось. Грязнуля никуда не подевался, пальцы напряглись, и до Джонни дошло наконец, где он находится. Крик вырвался из горла, и Бертон Джарвис ринулся в окно так быстро, что Джонни едва успел оттолкнуться ногой от дверцы. Поздно. Цепкие, крепкие, как кости, пальцы сжали лодыжку. Джонни снова закричал, Джар хрюкнул, и это прозвучало так, словно звук пришел из того, самого глубокого, вонючего места в снах Джонни. Другая рука сомкнулась на другой лодыжке, и в следующую секунду его протащили по сиденью.

Он отмахнулся ножиком, полоснул по одной, потом по второй руке и увидел красные полосы. Третья попытка не удалась — его дернули так сильно, что голова ударилась о руль. Звякнула дверца, Джонни вылетел на дорогу и стукнулся головой о бордюр. Босая нога врезалась в руку, и нож отлетел в сторону.

Джонни попытался закатиться под машину, но Джар схватил его за шею и перевернул на спину, прижав затылком к гравию. Пальцы сдавили горло, и по груди пробежал ледяной след. Еще секунду полоса оставалась холодной, потом накатили жар и боль, и Джонни понял, что его режут его же собственным ножом. Джар орал ему в лицо — грязные безумные слова вперемешку со слюной. За первым следом пролег второй, лед снова обернулся пламенем, и Джонни понял, что умирает. Старый ублюдок убивал его прямо на улице.

Снова блеснул нож.

— Нравится?

Джар полоснул его по груди.

Раз.

И еще.

— Нравится, гаденыш?

Безумец впал в раж, но небо вдруг громыхнуло, и его отбросило назад, а на груди расцвел красный цветок. От грома заложило уши, а в следующий момент тело влажно шлепнулось на тротуар. Джонни закрыл глаза и увидел, как старик вскочил с земли — хлестко, оставив в воздухе ниточку слюны. Полнейшая бессмыслица, но картинка отпечаталась в мозгу свежей краской, а потом ударила боль. Джонни сел, и боль сжала грудь. Поднял испачканную кровью руку. Он посмотрел на пальцы, отвернулся и увидел подошвы ног Джара. Одна нога дергалась.

Что случилось?

За спиной хрустнул камешек. Сначала он увидел револьвер, большой, черный, дрожащий в побелевших от напряжения пальцах. Пальцы были маленькие, с полосками грязи под ногтями. Руки — худенькие, мышцы натянуты до предела, но сил едва хватало на то, чтобы держать оружие.

Дуло ходило ходуном. Грязная голубая рубашка свисала ей до колен. На заплате над карманом значилось имя Джара. На груди темнело масляное пятно, внизу недоставало одной пуговицы. На запястьях звякали наручники. Покусанные губы кровоточили.

Не глядя на Джонни, она прошла мимо и посмотрела на Бертона Джарвиса, все еще сучившего ногой и царапавшего пальцами землю.

Джонни наконец понял.

— Тиффани.

Девочка как будто не слышала. На ее ногах виднелись рубцы, под кандалами горели красные порезы.

— Тиффани, не надо.