Последний ребенок

Холлоуэй сдержанно улыбнулся.

— Нам нечего обсуждать вне судебного разбирательства, детектив. Ни моих служащих, ни ваше расследование, ни ваши достойные жалости предпочтения. Ни Кэтрин Мерримон или ее ублюдочного сыночка.

Хант выдержал до конца его взгляд и резко повернулся.

— Да, кстати, — добавил Кен. — Вам, пожалуй, стоит знать, что Кэтрин Мерримон отказалась видеться со мной. Сменила замки. У нее истерика. Как обычно.

Хант остановился. Вернулся к столу.

— Это правда?

— Сегодня утром мы составили требование о выселении арендатора. Через тридцать дней ее выставят на улицу.

— Ничего, переживет.

— Неужели?

Поле зрения странным образом сузилось, так что Хант видел только масленую ухмылку Холлоуэя. Кто-то потянул его за пиджак.

— Идем, Клайд, — сказал Йокам и повернулся, но Хант остался на месте.

— Все ваши охранники носят оружие? — спросил он.

— Я не стану отвечать на ваши вопросы. И уже, по-моему, выразился на этот счет достаточно ясно. — Заметив, что детектив смотрит на охранника, Холлоуэй добавил: — И он тоже ничего вам не скажет.

Брюс молчал, стоял вытянувшись, но как только Хант отвернулся, положил палец на рукоятку пистолета.

— Всего хорошего, детективы, — кивнул адвокат. — Секретарь внизу отметит вашу парковку.

Они прошли к выходу — сначала по мягкому ковру, потом по звонкому дереву. Створки лифта разошлись и снова сошлись.

— Милый офис, — заметил Йокам. Хант промолчал, только стиснул кулаки так, что ногти вонзились в ладонь. — Приятный вид.

Детективы миновали секретаршу, которая проводила их сердитым взглядом, но ответного внимания не удостоилась. Выйдя на тротуар, они остановились перед нависшим над ними темным высоким зданием. Воздух был заряжен электричеством, и его энергия, казалось, передавалась голосу Ханта.

— Видел?

— Видел.

— У охранников есть.

— Не у всех.

— Но у этого…

— Да.

— У этого есть.

Детективы повернули к парковке, и ветер набросился на них, дергая за рукава и хлопая штанинами. Форма, значок, оружие. Тринадцатилетний мальчишка вполне мог принять охранника за полицейского. Легко.

Как нечего делать.

* * *

Йокам положил руки на крышу машины. Хант остановился у дверцы на другой стороне, спиной к пустынной улице.

— Хочу кое-что сказать. И не хочу, чтобы ты лез из-за этого в бутылку.

— Что?

— Нам необязательно смотреть личные дела.

— Это может оказаться нелишним.

— Но острой необходимости нет.

Детектив пожал плечами.

— Я хотел увидеть его. И хотел, чтобы он знал, что я делаю.

— Это недостаточная причина.

— Возможно, ты прав.

— Тогда зачем вообще приезжать сюда? Зачем втягивать Холлоуэя, если это не нужно? Ты же знал, что он не станет отвечать на твои вопросы. Знал, что он ненавидит тебя.

Хант посмотрел на друга пустыми, будто спрятавшимися за шторами глазами.

— А, черт…

— Садись, — сказал Хант.

Оба сели, оставив за окном шум ветра.

— Он обзвонит своих людей, — продолжал Йокам. — Уже сейчас, наверное, сидит на телефоне.

— Может быть. — Хант повернул ключ, посмотрел влево-вправо и отъехал от тротуара.

— Ты его подставил. Он обзвонит своих людей, а ты предъявишь ему обвинение в препятствовании расследованию.

Хант промолчал.

Он ехал к торговому центру.

* * *

Прямоугольное и унылое, поднимающееся на фоне потемневшего неба сооружение из оштукатуренного бетона — вот что представлял собой этот центр. Стеклянные двери сдвигались и раздвигались, отсвечивая всеми цветами от серого до фиолетового и выпуская посетителей, спешивших вернуться и переждать грозу дома. Проложив путь в потоке движения, Хант подъехал к торговому центру с тыльной стороны. Он едва свернул за угол, как на ветровое стекло упали первые крупные капли. Контейнеры для мусора, погрузочно-разгрузочные платформы, старые автомобили… Они проехали половину задней стены, как вдруг Хант ударил по тормозам. Дверца распахнулась, и он выскочил прежде, чем Йокам успел окликнуть напарника:

— Ты что делаешь?

Детектив словно не услышал его.

— Мэм? — обратился он к женщине, стоявшей у ближайшей платформы. — Мэм?

Женщине было за шестьдесят, но привлекательности она не утратила. Коротко постриженные седые волосы лежали на воротнике дорогого платья.

Хант одарил ее улыбкой и показал жетон.

— Здравствуйте. Детектив Хант. Извините за беспокойство.

— Чем могу помочь? — Она повернулась к нему — изящная и элегантная, с бриллиантом у горла не меньше чем в два карата, очень похожим на настоящий.

Небо упустило пригоршню крупных тяжелых капель.

— Обратил внимание… — Хант выразительно посмотрел на то, что она держала в руке.

— Тунец. — Женщина смущенно наклонила банку. Крышки не было, и тунец испортился. Она указала на край платформы, где уже поставила свежую банку. — Здесь есть кошечка, такая милая… Не шастать же ей по помойкам.

— И что, кошке надоел тунец? — Хант кивком показал на банку с протухшей рыбой.

— Не видела ее уже несколько дней.

— А кошка-то какая? — Заметив, что женщина в замешательстве и, похоже, растерялась, Хант снова улыбнулся. — Извините, что спрашиваю. Я сам большой кошатник.

Она мгновенно успокоилась и даже подошла ближе.