Последний рейс «Доротеи»

— Эх, тряхнуть стариной, что ли! — оживился Цыганок и, пригладив свои непокорные волосы, встал, направился к столику, за который только что села парочка.

— Позвольте пригласить вас, мадам, — обратился он к девушке.

Девушка взглянула на Симу, затем на своего спутника, согласилась.

Сима выкидывал такие курбеты, что посетители таверны «Рваные паруса» один за другим прекращали танцевать и смотрели на него и партнершу. А один восторженный зритель даже зааплодировал:

— Ай да Любка, ай да молодец!

Кончился фокстрот, оркестр заиграл начинавший входить в моду чарльстон.

Тимофеи заметил, что спутник Любки то и дело косо посматривает на танцующих, но Сима или не видел этого, или не хотел видеть. И вдруг парень вскочил, ударил кулаком по столу, крикнул:

— А ну, тихо!

Это было так неожиданно, что даже оркестр замолк.

— Граждане, что случилось? — удивленно, с блатным акцентом спросил Сима. — Почему тишина?

— Я сказал — тихо! — снова крикнул парень и для убедительности ударил ладонью по столу еще раз.

— Но моя дама танцевать хочет! — невозмутимо ответил Сима.

Парень схватил девушку за руку, дернул к себе:

— Любка, на место!

— Что такое? — воскликнул Сима. — Что я вижу? Я вижу, что честному гражданину не дают возможности повеселиться!

— А вот что такое! — парень резко вырвал руку из кармана, в ней сверкнул нож.

Все ахнули, но случилось неожиданное — ноги парня вдруг описали дугу, и он упал на пол возле стойки. Нож выскочил из руки. Сима поднял его, небрежно бросил на стол.

Парень поднялся и снова рванулся к Симе. Но Цыганок сделал выпад в сторону и ударил его по шее.

Тот упал на соседний столик, опрокинул его и растянулся на полу.

Сима посмотрел на парня, на притихших посетителей, с усмешкой сказал:

— Вставай, а то простудишься…

И когда тот поднялся, протянул расческу:

— Причешись!.. Тебя как звать-то?

— Михаил… Мишка Сом.

— Ну, а меня — Сима Цыганок. Так вот, твой тезка Михаил Исаакович Винницкий, известный больше под именем Мишки Япончика, всегда говорил: «Не можешь — не берись, а своих вообще не трогай…» Не знал?

— Ты что, видел Япончика?

— Видел! Да я с ним несколько лет от одной коровы молочко пил. Я с ним до самой смерти… Э, да что там!.. Ты уж извини, что так получилось.

— Ты же порядок должен знать!

— Ладно, больше твою зазнобу не трону, — великодушно сказал Сима. — Держи! Сом пожал протянутую руку.

— Перышко мне оставишь, — кивнул Сима на нож, — Пользуйся… Да, а как ты здесь очутился? — сузил глаза Сом.

— Долгая история. Все рассказывать — придется десятка три городов вспомнить, а разных событий — и того больше.

— А вкратце?

— Можно и вкратце. Засыпался. Грозила «вышка». Прикинулся раскаявшимся, был отправлен на фронт, потом служил в армии. Вот демобилизовался и прочно сел на мель.

— Что же ты делать собираешься?

Сима пожал плечами.

— Может, старые друзья подвернутся, помогут, Ты со своими не познакомишь?

Сом смерил взглядом Цыганка. С ног до головы, парень ему в общем-то нравился, но обида за поражение не прошла, и потому бросил сквозь зубы.

— Посмотрю, посоветуюсь… — и направился к Любке.

— Нужно тебе было с ним связываться! — упрекнул товарища Тимофей, когда тот сел за свой столик.

— Там у них один закон — сила. Чувствую я, придется нам с Сомом и его дружками столкнуться. А теперь я у них не только за своего сойду, но и буду не в числе последних.

— Последних! Пырнет он тебя из-за угла…

— Ну нет, своего так не положено…

— Будет тогда — не положено, — не сдавался Тимофей. — Так что же мы будем делать?

— Если Сом решит взять нас в свою компанию — надо идти. Но пока нужно и самим меры принимать. Попробуем завтра проболтаться целый день здесь, хотя трудно предположить, чтобы этот носатый зверь, — кивнул он на суетившегося около прилавка армянина, — был так прост, чтобы на виду получать банки со спиртом.

Кафе постепенно стало пустеть. Направился к выходу Сом, кивнув на прощание Симе и Тимофею. Любка, которая шла за ним, приветливо улыбнулась Цыганку. За столиками остались только сильно захмелевшие посетители. Один из пьяных все время пытался затянуть какую-то песню:

«Кудой в Одессе не пойдешь,
Тудой ты выйдешь прямо к морю…»

— А ведь этот бухарик прав, — вдруг пригнулся Сима к Тимофею. — Пусть Севастополь не Одесса, но тут действительно куда ни пойдешь, так обязательно к морю выйдешь.

Тима непонимающе взглянул на своего товарища.

— У моря-то и нужно разгадку искать. Пошли!.. Ночь была тихая и теплая. Город словно вымер, ни звука, ни огонька, где-то внизу плескалась волна, и этот плеск еще больше подчеркивал глубокую тишину. Друзья пошли по берегу Артиллерийской бухты к Хрустальному мысу. Набрав на берегу сухой морской травы, расстелили ее на выступе скалы, еще теплой от дневной жары. Легли. Тимофей начал засыпать, когда Сима толкнул его в бок.

— Смотри! Огонек мелькнул… Вон еще!

Тимофей увидел несколько световых вспышек южнее Хрустального мыса.

— Кого-то с берега вызывают…

— Надо охрану побережья усилить! А где взять людей? И кораблей нет, увели белогвардейцы… Да-а…

Морской вариант