Последний ряд, место 16

– Помню, – с тоской в голосе сказала Дана.

– В чем ты подозреваешь этих людей?

– Я же сказала, я их ни в чем не подозреваю. Просто их действия неадекватны, вот я и хочу понять почему.

Дана выдержала паузу и сказала:

– Ну, например, они могут быть заказчиками этого убийства. Которые пришли в зал проверить, все ли готово к исполнению замысла. И они специально вышли из зала до выстрела. Чтобы снять с себя любые подозрения. Возможный вариант?

Габриэль продолжал вглядываться в экран.

– Возможный, – произнес он, продолжая энергично двигать мышку. – Что-то, кажется, есть. А если укрупнить…

– Что? – Дана с надеждой вскинула голову.

– Когда этот молодой человек протягивает билеты, он чуть приподнимает голову и можно разобрать его подбородок и нос. Я поговорю с нашими спецами, пусть поколдуют. Может быть, удастся восстановить изображение лица этого человека.

– Неужели это возможно? – в голосе Даны звучала надежда.

– Адина часто творит чудеса, – улыбнулся Габриэль, отрываясь от компьютера. – Но пойми, дорогая, даже если мы докажем, что они заказчики этого убийства и пришли посмотреть, все ли идет по плану, то нам все равно надо найти исполнителя. А исполнителем может быть либо слесарь завода пищевых добавок с вероятностью в двадцать процентов, либо твой профессор Пастер с восьмидесятипроцентной вероятностью, как бы тебе ни было неприятно это признавать.

– Понимаю. – Дана вздохнула. – Но ты все-таки поговори с Адиной. Пусть поколдует.

– Конечно. Я же тебе обещал. – Габриэль улыбнулся. – Есть еще заказы?

Дана тяжело вздохнула и потупила глазки, словно хотела сказать, что понимает всю нелепость своих претензий на его рабочее время, но…

– Есть, – сказала она кротким голосом монастырской послушницы. – Ты вчера обещал мне адреса всех зрителей, которые были в зале.

Габриэль откинулся на спинку кресла.

– Обещал, – согласился он. – Значит, ты их получишь.

Он зашуршал бумагами, лежащими на его столе, извлек два листа и протянул Дане.

– Сделаешь мне копию? – спросила она.

– Нет. До предъявления обвинения твоему подзащитному передавать тебе документы следствия не имею права. Перепиши адреса.

– Вот еще! – обиделась Дана. – Стану я их переписывать.

Она достала мобильный телефон, навела глазок камеры на листы бумаги и нажала кнопку. Телефон издал характерный щелчок.

– Вот и все! – заявила Дана. – Слава богу, новые технологии позволяют обойтись без переписывания.

– Вообще-то, фотографировать служебные документы в кабинете заместителя начальника Следственного управления Иерусалимского округа полиции называется «шпионаж», – сдерживая улыбку, заявил Габриэль.

– Ты всегда был формалистом, цепляющимся за нелепые определения и устаревшие понятия, – заявила Дана, пряча телефон в сумочку. – Тебе соблюдение правил дороже результата. Потому что ты перестраховщик.

Габриэль вздохнул.

– Мало того что ты вьешь из меня веревки, ты еще подводишь под это теоретическую базу.

– Да, – просто согласилась Дана. – Но я делаю это во имя правосудия.

– Будем считать так, – улыбнулся Габриэль.

«Почему я все это терплю?» – мелькнула в его голове крамольная мысль. В конце концов, они развелись. Сделали это официально и обдуманно. На вопрос судьи, хотят ли они развестись, каждый из них ответил твердым «да». Что теперь их связывает? Ни общего дома, ни общих жизненных устоев, ни интересов. Только Алина. Дочери скоро восемнадцать, у нее начинается своя жизнь, она стремится уйти из-под их опеки. И, конечно, уйдет. Как только поступит в университет. Значит, и они с Даной должны стать чужими людьми. Но получится ли это у них? Не встречаться и не созваниваться, не решать какие-то проблемы, связанные с общими делами. Есть ли у них общие дела? Следственное управление Иерусалимского округа полиции предъявляет ежедневно десятки обвинительных заключений. И у каждого обвиняемого есть адвокат. Но эти адвокаты не являются в кабинет полковника Лейна, не фотографируют документы и не просматривают видеозаписи, стоя за его спиной. Не обнимают его за шею, в конце концов. Может ли он положить этому конец? Может, конечно. Полковник Габриэль Лейн решительный человек, а Дана обидчива. Стоит ему лишь намекнуть, что ее присутствие в его кабинете нежелательно, и нога Даны больше не переступит его порог. Но хочет ли он этого? Никогда не видеть ее и никогда не разговаривать. Да, ему не придется выполнять ее безумные просьбы. Но она ведь просит не для себя. Она действительно хочет установить истину. Почему же такие просьбы должны тяготить его? Они и не тяготят. Как и ее присутствие в его кабинете. Ему даже приятно, что они сохранили хорошие отношения, не стали врагами после развода. И когда она обнимает его за шею, ему приятно. Нет, он не станет ничего говорить. Ничего обидного, что может испортить их отношения. Конечно, он не перейдет грань, отделяющую пустяковую любезность адвокату от серьезного должностного преступления. Но Дана достаточно умна и опытна и не станет требовать от него такой жертвы.