Последний рубеж

Голос Казака звонко прогремел по каземату. Олег и Ярослав испуганно продрали глаза. Из замочной скважины уже просачивался манящий дневной свет, недвусмысленно намекая о состоявшемся восходе солнца. Начинался новый и полный надежд прекрасный майский день. Казак пододвинулся к ним ближе:

— Сейчас по одному выдергивать будут. Сядьте у входа и идите кто-нибудь первый. Только секите внимательно, сколько людей, вооружения, где находятся… Потом доложите. Им говорите все как есть. Поверить не поверят, но, может, обменяют, если повезет.

— Для чего все это? — чуть приходя в себя, озадаченно спросил Олег.

— Не задавай, Одесса, лишних вопросов. Просто делай, как говорят.

Из-за двери послышались голоса и шаги. Олег и Ярослав нервно поглядывали друг на друга. Двое других, напротив, невозмутимо о чем-то шептались. Вернее, шептал один Казак, а Жора внимательно слушал его и изредка кивал. Прошло еще минут тридцать неумолимого времени, и в тяжелой двери тревожно звякнул ключ. На пороге стоял коротко стриженный долговязый человек с капитанскими погонами. На вид ему было не более тридцати лет отроду. За его спиной находились еще двое совсем молодых гвардейцев, ничем не приметных, если не считать автоматов, развернутых в направлении пленников. Капитан внимательно рассмотрел постояльцев и наконец сделал выбор:

— Давай, ты, на выход! — на чистом русском произнес он и указал на сидящего у двери Ярослава.

Ярослав вздрогнул, его глаза испуганно забегали. Изо всех сил пытаясь взять себя в руки, он поднялся и медленно вышел наружу.

— Руки за голову и не дергаться, — прошипел долговязый и хлопнул за ним дверью.

Впереди шел боец, сзади с капитаном двигался другой. Их оружие было готово к действию, и что-то предпринимать сейчас стало бы непростительной ошибкой. «Что там замышляет Казак?» — подумал Ярослав, искоса оценивая обстановку. Поднявшись по мощенным мрамором ступеням, конвой и пленный проследовали в дом. Внутри было пустынно. Из больших и светлых комнат пахло свежим ремонтом, голые стены сияли белоснежной шпатлевкой. Кто-то собирался свить себе богатое гнездышко, но приближающаяся война, должно быть, расстроила все планы. Теперь тут хозяйничали вооруженные солдаты. Пройдя по длинному коридору, Ярослав почувствовал мощный толчок в спину и, влетев в приоткрытую дверь, очутился в небольшой залитой светом комнатушке, похожей на будущий рабочий кабинет. Там у высокого панорамного окна располагался грязный и заляпанный кругами от посуды деревянный стол, на котором в одиночестве скучал изрядно раздолбанный электрический чайник. А за столом восседал тот самый визгливый командир. Это был офицер Национальной гвардии — о том однозначно свидетельствовали нашивка и его майорские погоны, — весьма плотного телосложения, с выбритой до блеска головой. Чуть выше локтя красовалась красно-черная повязка с сакральным украинским трезубцем. «Разговор, похоже, будет непростым», — стараясь быть предельно спокойным, подумал Ярослав.

— Ну, хлопчик-кацапчик, идати[18], — ухмыльнулся майор и указал пальцем на замызганный краской табурет.

Долговязый подтолкнул Ярослава вперед и захлопнул за собой дверь. Конвоиры остались в коридоре.

— Розкажи нам, будь ласка, скыьки тут ваших по-наiхало i що ти тут робиш[19], — продолжил главный.

— Я не разумею по-вашему, — дерзко ответил Ярослав, вполне понимая суть сказанного.

— А я тебя научу! — вмешался капитан и ткнул ему пистолетом в затылок. — Что ты тут делаешь и кто с тобой сюда приехал?

— Да это, блин, ошибка какая-то! Я клянусь, все было не так…

Ярослав собрался с мыслями. В этот момент к нему приходило понимание: если он покажет все, что так ярко чувствует внутри, — его съедят, унизят, уничтожат. «Не кормите свой страх», — прозвучали в памяти слова Жоры. И твердо, уверенно, будто на одной из своих презентаций, Ярослав начал свою странную нетривиальную историю. В который раз он рассказывал эту курьезную правду про компанию, комбинат и людей, которые были свидетелями их мирных похождений. Изрядно раскрасневшийся майор демонстративно потирал массивное лицо руками и натянуто улыбался. Он даже не пытался смотреть на отловленного повстанца и, наконец, лениво поднявшись со стула, громко взвизгнул уже по-русски:

— Хватит, не дури мне голову! Если будешь, падла, сотрудничать, может быть, обменяем вас тогда. Если нет.

Майор приблизился к Ярославу и присел на край стола:

— Хорошо, давай по другому… — продолжил он и, склонив голову, взглянул ему прямо в глаза. — Кто ты такой, мразь? Откуда прибыл?

Он схватил Ярослава за горло и принялся душить. Глаза мгновенно налились кровью, а пена слюны стала собираться в уголках губ. Но Ярослав не сдавался. Никому и никогда он не позволял разговаривать с собой в такой манере. Ответная ярость перекрыла страх, рассудок на мгновение помутился.

— Убери руки, маразматик, — прохрипел он и изо всех сил попытался подняться.

Но стоявший позади капитан шлепнул его пистолетной рукоятью по затылку и ловко усадил на место. Ярослав почувствовал, как потемнело в глазах и силы разом покинули тело.