Последний рубеж

Первой ее реакций стала вспышка гнева, что так редко случалось с ней. Но она сдерживала обиду, стараясь посмотреть на все с его точки зрения. Вполне ожидаемо, что для него первостепенное значение имеет подавление мятежа, грозящего потерей власти над герцогством. В Святой земле Беренгария научилась принимать тот факт, что она всегда на втором месте после кампании против сарацин. Но уступать Богу было легче.

– Мне очень жаль, что тебе нужно уезжать так скоро, – спокойно сказала она. – Может, мне стоит подумать о том, чтобы обосноваться в Нормандии – тогда тебе станет удобнее меня навещать.

Слова еще не успели сорваться с ее губ, когда она поняла их полное значение. Навещать. Какой муж навещает свою жену? По-видимому, тот, что у нее. Получается, вот что ее ждет? Брак по принципу «бери, что дают», и Ричард будет заглядывать к ней, лишь когда ему это удобно?

– Нормандия… Да, возможно, это неплохая идея, – согласился король и снова зевнул.

Беренгария решила, что больше не станет думать об этом сегодня ночью. После его отъезда будет куча времени поразмыслить о будущем. Теперь она только хотела спать с мужем, как это делают жены по всем христианском мире, и, по крайней мере, на одну или две ночи притвориться, что все в порядке. Она потянулась за подушкой, когда Ричард внезапно сел, а затем свесил ноги с кровати. Думая, что он хочет воспользоваться горшком, Беренгария начала расправлять простыни, смятые их близостью. Но Ричард собрал одежду, разбросанную по полу, натянул брэ на бедра и начал надевать льняную рубашку.

– Ричард? Куда ты?

Он одевался поспешно, словно боясь лишиться одежды, и уже натянул тунику.

– Для меня приготовлена опочивальня. – Он предпочел бы на этом остановиться, но сидящая в постели жена выглядела такой растерянной, что он вернулся к кровати. – Я давно уже толком не сплю, – неохотно объяснил он. – И не хочу помешать спать тебе, Беренгуэла.

Она все еще силилась его понять.

– Я вовсе не против.

– Но я против. – Ричард натужно улыбнулся. – На моей совести и без того грехов хватает, чтобы еще и тебе не давать спать, моя голубка.

Супруг нагнулся, быстро поцеловал ее и ушел прежде, чем она смогла что-то ответить.

Дверь за ним закрылась, и Беренгария еще долго сидела не двигаясь. Короли с королевами всегда имели собственные опочивальни. Ричард приходил к ней, когда хотел исполнения супружеского долга, как, по ее мнению, поступали и прочие короли. Но до сих пор никогда после этого не покидал ее ложа после близости. Ошеломленная его внезапным уходом, она ощущала утрату, чувствовала себя отверженной, словно получила пощечину. Беренгария вдруг поняла, что он в первый раз назвал ее любимым ласковым прозвищем, своей голубкой. И когда? Собираясь ее оставить. Она бросилась на постель, уткнулась лицом в подушку и спустя какое-то время залилась слезами.

* * *

Филипп смог в некоторой степени возместить позорное поражение при Фретвале, нанеся Джону столь же унизительный удар во время пребывания Ричарда в Аквитании. Джон и граф Арундель осаждали крепость Водрей. Узнав об этом, Филипп предпринял впечатляюще быстрый бросок из Шатодена к Водрею, покрыв сто миль всего за три дня. Прибыв на рассвете, он застал Джона и Арунделя врасплох. Принц с графом бежали вместе со своими конными рыцарями, но Филипп взял в плен пехотинцев, захватил припасы и осадные орудия.

У Ричарда кампания развивалась более успешно, чем у его младшего брата. Двадцать второго июля он написал Губерту Вальтеру: «Милостью Господа, который всегда на стороне правых, мы захватили Тайбур и Марсильяк, все земли Жоффруа де Рансона, а также города Ангулем, Шатонеф-сюр-Шарант, Монтиньяк, Лашез и все прочие замки и земли графа Ангулемского».

Он с простительной гордостью хвастался, что завладел городом и цитаделью Ангулема за один вечер, взял в плен три сотни рыцарей и огромное число солдат, и подписался: «Руку лично приложил в Ангулеме, 22 июля».

Несмотря на огромный успех на юге, Ричард согласился на перемирие, возвращающее статус кво: он и Филипп удерживали территории, которыми владели по состоянию на 23 июля. Такие условия оказались довольно выгодны для Филиппа, так что стали распространяться слухи, будто Лоншан действовал по собственной инициативе, и Ричард недоволен своим канцлером. Однако Лоншан не предпринимал ничего, неугодного своему королю. Хотя Ричарду не слишком нравились условия перемирия, ему требовалась передышка, ведь хотя мятеж в южных владениях удалось подавить легко, было ясно, что настоящая война разразится в Нормандии, а из-за огромного выкупа, который он принужден платить, Ричард впервые обладал меньшими ресурсами, чем король Франции. Согласно условиям договора в Тийере, перемирие должно было продлиться до ноября следующего года. Однако все понимали, что ни Филипп, ни Ричард не намерены его соблюдать.

* * *