Последний рубеж

– Ясно, – буднично отвечает Седой. Вот так, думает он, и закончилась легенда длиною почти в пять лет. Ни полного артефактов аномального поля, ни стада мутантов, настолько крупного, что разбегаются глаза, ни последней схватки с каким-нибудь заклятым врагом. Просто пуля при попытке отступить. Пуля, сориентировавшаяся по демаскирующему свету фонаря. Никто так и не узнает, зачем знаменитый бродяга включил его. Может, потому, что зрение внезапно начало его подводить. Может, потому, что ему срочно понадобилось заменить отказавший дар Зоны. А может, просто по глупости. Но как бы то ни было, все завершилось как-то…

Как-то слишком просто. Слишком прозаично и без капли боевой славы. Это не была смерть легенды. Это была смерть обычного человека. Простого, никому не нужного сталкера, о котором забудут спустя какое-то время. Забудут, как если бы его никогда и не было…

* * *

– Твою ж мать… – пробормотал Седой. – Что? Что это вообще было?

Почему он вдруг уверовал в идеалы «Рубежа»? Почему слепо следовал приказам лейтенанта Колесника? Почему не подыскал надежное укрытие и не подождал, пока черные и сталкеры не прекратят резать друг друга? Почему каждое слово человека в странном шлеме до сего момента воспринималось, как прописная истина? Почему в его речах не хотелось сомневаться, не хотелось искать какой-то подвох?

– Что, блин, со мной случилось? – спросил скиталец Зоны, запрокинув голову и подставив усталое лицо под лунный свет, пробивающийся сквозь дыры в навесе. – Что? – Он взглянул на зависший над старым заводом полумесяц, сплетенный из блеклого, нисколько не режущего глаз света. Со стороны даже могло показаться, будто бродяга надеялся, что у того найдется ответ на интересующий его вопрос. – Блин, да что со мной случилось?..

Может, что-то было в водке? Может, рубежники специально подбросили сталкерам особую выпивку? Что ж, это бы прояснило, почему их троих сразу не выволокли из бара за шкирку. Седой мог дать руку на отсечение, что черные видели, как охотники за артефактами собираются в «150 рад». Они знали, зачем скитальцы решили посетить бар. Знали, но не сделали ровным счетом ничего, пока бродяги не понадобились им для какого-то дела.

«Да может, им просто пофиг? – пришло Кожевникову в голову. – Бухаете – и бухайте, хрен с вами. Понадобились – вытащили, сказали, шо звезды дадут, – и вы уже послушные».

«Отставить водку! Сто грамм перед едой, больше – премиальные. Усек?!» – выплыли из спутанного лабиринта воспоминаний слова сержанта Дзержинского. Кстати, а он-то куда подевался? Почему штурм одного из зданий возглавлял не он, а рядовой Караченко? Неужели однорукий пал смертью храбрых? Что ж, хорошо, если так…

– Э, гондон! – Грубый, хорошо знакомый голос вцепился в сознание Седого и одним мощным рывком вырвал из раздумий. – Ты че?! Ты свалить хотел?!

Повернув голову, сталкер увидел массивную фигуру шагавшего к нему рядового Иванцова. Сжатые в кулаки руки, ссутуленная спина и тяжелая, нарочито громкая поступь – все это указывало на острое, почти непреодолимое желание кинуться на Кожевникова и измордовать до потери пульса. Бродяга не мог разглядеть лицо здоровяка, но был уверен: оно сейчас перекошено злобой.

– Урод! – выплюнул снайпер, поправив сползающий с плеча ремень СВД. – Ты слинять решил, урод?! Слинять решил, да?! А я сразу, сразу понял, какой же ты гондон! Ну держись, козлина, терь тебе точно хана!

Не дожидаясь, пока Иванцов ринется превращать его в сплошную кроваво-фиолетовую опухоль, Седой вскинул автомат к плечу.

– Ты охренел?! – опешил здоровяк, тут же застыв как вкопанный. – Давай убирай эту свою штуковину и дерись, как нормальный мужик!

– Закройся нахрен, ушлепок! – ответил сталкер, закрыв один глаз и взяв черного на мушку. – И слушай сюда: никто никуда линять не собирается!

– Да ладно?! – издевательски спросил снайпер. – А фиг ли ты тогда тут торчишь, а?! Не потому, что там никого нет?! – Иванцов указал за спину Седого. Туда, где заканчивалась очерченная несколькими пропускными пунктами граница «Рубежа» и начиналась ничейная территория. Туда, где еще утром нес дежурство гарнизон западного блокпоста, от которого остались только пустующие баррикады из мешков с землей.

– Млин… С чего ты вообще взял, что я решил слинять? – спросил Седой. На этот раз – гораздо более спокойным, уравновешенным тоном. – Подумай сам, вот куда я пойду? Куда? К вольным? Так они, по ходу, и так здесь. К сталкерам? Типа, к своим? Знаешь, так их, по ходу, всех положили.

– Да мне насрать, куда ты там пойдешь, – процедил рубежник, сделав шаг вперед.

– Эй, вы двое! – раздалось позади здоровяка. – Какого хрена тут происходит?! Иванцов, мать твою, я сказал притащить его сюда, а ты! Что творишь?!