Последний русский

– Вот и правильно. Я совсем не страшный. Идём, выбирайся оттуда. – Я положил шлем на стол и шагнул к девочке. От этого она опять вжалась в угол.

М-да, тяжёлый случай. Я вопросительно глянул на нашего медика, на что она так же молча пожала плечами. В этот момент в медотсек вбежал технический дроид, держа в своих манипуляторах… плюшевого Чебурашку. Взяв в руки игрушку, я вновь обратился к малышке:

– Смотри, кого тебе принесли.

На этот раз я смог подойти вплотную к девочке и, присев рядом с ней, протянул Чебурашку.

– Это мне? – Глазёнки у Кейты загорелись восторгом. – А кто это?

– Его зовут Чебурашка. Он очень добрый и любит со всеми дружить. Он и с тобой будет дружить, если ты захочешь.

Девочка быстро-быстро закивала головой и несмело протянула ручонки к игрушке. Она вначале едва коснулась мягкого меха и тут же отдёрнула руку обратно. Потом дотронулась уже смелее и наконец с нежностью прижала Чебурашку к груди.

– Давай, выбирайся из своего уголка и пойдём к тёте Велийи. Она посмотрит тебя, умоет и оденет в чистую одежду. А то ты такая чумазяйка, что можешь испугать своего нового друга. Чебурашка не любит чумазиков.

Велийя с девочкой направились отмываться, а я прошёл вглубь медотсека к капсуле с матерью Кейты. На монитор выводилась вся информация о её состоянии. Насколько я мог судить по показаниям, она не была чистокровной аграфкой. Это был новый, никому доселе не известный вид.

Наконец пришло сообщение от медика, что они готовы, и я вернулся в кабинет. Чистенькая Кейта, одетая в новенький ярко-зелёный комбинезончик, сидела за столом и уплетала за обе щёки какие-то печенюшки, запивая их соком из высокого стакана, а у меня внезапно в груди сжалось сердце. Я вспомнил свою дочку, которая вот так же любила сидеть за столом и болтать ногами во время еды. Как бы я хотел, чтобы всё происходящее со мной оказалось сном. Чтобы я проснулся, а за стенкой на кухне жена с дочкой готовят завтрак. И я встаю и иду к ним, обнимаю и целую обеих.

– Командир? С вами всё в порядке? Вы внезапно побледнели. – Велийя заметила мой состояние и встревожилась.

– Всё нормально, – успокоил я её. – Просто вспомнилось кое-что из прошлого. Докладывайте.

– Мать девочки не аграфка, но и не человек. Наша медкапсула не смогла определить её расовую принадлежность, и искин не рискнул проводить лечение. Нужны более глубокие исследования, а их лучше всего провести на медкомплексе на базе. Девочку я просканировала ручным сканером, она абсолютно здорова. Поместить в медкапсулу её не удалось. Как только она увидела, что мы укладываем туда её мать, как у неё началась сильная истерика. С чем это связано, я не знаю. Думаю, со временем девочка успокоится, и у меня получится узнать у неё причину такого страха.

Сутки спустя Кейта уже вовсю носилась по коридорам крейсера, оглашая их радостным смехом. Она моментально выучила имена всех членов экипажа и периодически донимала кого-нибудь вопросами. Особенно ей понравилось проводить время в компании Лийи и оператора щита Тарии. Иногда к ним присоединялась Элька, и девочка с восторгом смотрела на свою бестелесную, но такую умную подружку, которая ещё и знает массу интересных историй и сказок. Удалось её немного разговорить и узнать, почему она так боится медкапсул. Как она сказала, там, где они раньше были, а конкретнее девочка сказать не могла, что это за место, её часто клали в такой ящик, и ей было очень сильно больно. А ещё она видела, как туда помещали нормальных взрослых и детей, а вытаскивали потом либо скелеты либо окровавленные тела без кожи. Даже представить не могу, какой ужас пережила эта кроха. А самое интересное это то, что я попытался аккуратно прозондировать её сознание и… не смог. Что-то не пускало меня. И при этом девочка ТАК пристально и серьёзно посмотрела на меня, что я решил больше такого не делать. Попробую потом разговорить её мать. Вопросов к ней у меня с каждым днём появляется всё больше и больше.