Последний рыцарь

Weiss doch nicht, was sie verspricht, …

Ich solls nicht sagen und sag es doch, —

Aber besser sag ich es nicht!“ —

An des Ritters Schenkeln und Armen

In prallen Str"ahnen sprangs auf,

Wie Tannenwurzeln im Forste

Sich recken und strecken zuhauf.

Aufsprang er leuchtenden Auges

Und rief in den Hof „Ich will!“ —

Kurz, hart klopften da die Trommeln,

Und die Pfeifen schrien schrill,

Und Reisige rannten und fluchten,

Und Pferde b"aumten sich gross,

Und Knechte liefen und l"armten:

„Parm von Oheimb geht los!“

Und ehe der Narr sich erhoben,

Sprengte Oheimb dem Zuge voraus,

– Sein Herz klang wie ein Glockenspiel

In den Junimorgen hinaus. —

Zu Fuss der Narr fortstapfte

Hinter dem Zuge drein,

In jedem Krug am Wege

Trank er eine Kanne Wein.

Und als er kam den Sagan

Am dritten und vierten Tag,

Da klangen die Siegesglocken

Zum Hochzeitsglockenschlag.

1904

Гонцы

Герцогиня фон Саган

И прекрасна, и мила.

Герцогиня фон Саган

Как могла войну вела,

Повелев без лишних слов

Торгаша отправить в путь,

Чтоб нашел ее любовь

И задобрил чем-нибудь.

Был посланник из плутов

И принес худую весть:

«Рыцарь, – говорит, – готов

Без причины в драку лезть.

Прихватил я для него

Золото и серебро,

Но не взял он ничего,

Не польстился на добро.

Я богатство посулил,

Перед ним мошной звеня,

Но в ответ он угостил

Оплеухою меня».

Герцогиня фон Саган

Прохиндея прогнала…

Обволок глаза туман,

Душу грусть обволокла.

Через день – другой гонец —

Горделивый капеллан —

Постучался во дворец

Герцогини фон Саган.

Осенив крестом чертог,

Он через порог шагнул

И с нечищеных сапог

Пыль дорожную стряхнул:

«Я герою предложил

Стать вождем и вскинуть меч,

Но бесплоден был мой пыл

И была напрасной речь.

А ведь были времена,

И на весь подлунный мир

Славил наши имена

Каждый рыцарский турнир».

Тут ввалился шут и хват

И давай гонцов честить:

«Эти служки не хотят

Даме службу сослужить.

Нет ни толку от креста,

От мошны ни толку нет.

Так пошли ты в путь шута —

Он исполнит твой завет».

Герцогиня приняла

Предложенье наглеца,

И венец ему свила,

Воздыхая у крыльца.

Шут, найдя заветный дом,

До икоты хохотал,

Потому что под крыльцом

Рыцарь тоже воздыхал:

«Рыцарь! Царственный орел!

Храбрый лев земель и стран!

Я к тебе с венцом пришел

От красавицы Саган.

Сей венец девица шлет

Как привет, как талисман,

И тебя награда ждет,

Благородный капитан.

Ах, я знаю кое-что,

Но почто я знаю, что

Лучше и не знать ничто,

Чем болтать про кое-что».

Рыцарь был, как древний бор,

Кряжист, темен и коряв,

Только озарил простор,

Вдаль очами засверкав.

«Сбор!» – воскликнул капитан,

И пустилась канитель:

Разошелся барабан,

Разутешилась свирель.

Ржали кони у ворот,

Мчались всадники в поход,

И кричал кругом народ:

«Парм Оаймб, вперед, вперед!»

Рыцарь, грезою влеком,

За собою вел отряд,

И звенело сердце в нем,

Будто утренний набат.

А за ними вдалеке

Плелся шут, едва живой,

В каждом встречном кабаке

Выпивая штоф хмельной.

Наконец, явился он

К герцогине во дворец:

Там уже струился звон

Свадебных колоколец.

Schloss in Wiesen

Hinter der Pleisse steht

Schwarz eine Wetter-Wand,

Regen in Schauern weht

"Uber das Oster-Land

Wirbelt vom Roggen-Feim

Halme zum Schloss im Tal, —

W"are ich erst daheim

In dem d"ammrigen Saal!

Wie ein Falke im Sturm

Treibt meine Sehnsucht hin

Zu dem umregneten Turm

Und meiner K"onigin.

1918

Замок в лугах

За темной рекою, за лесом

Стоит непогода стеной,

И ливень, стуча по навесам,

Идет над пасхальной страной.

Кружится по ветру солома

И стелется к замку в лугах.

Ах, лучше, наверное, дома

В ненастье сидеть при свечах.

Любовь не удержишь стенами —

Несется, крылами звеня,

К той башне, укрытой дождями,

Где ждет королева меня.

Birken-Legendchen

Birke, du schwankende, schlanke,

Wiegend am blassgr"unen Hag,

Lieblicher Gottesgedanke

Vom dritten Sch"opfungstag!

Gott stand und formte der Pflanzen

Endlos wuchernd Geschlecht,

Schuf die Eschen zu Lanzen,

Weiden zum Schildegeflecht.

Gott schuf die Nessel zum Leide,

Alraunenwurzeln zum Scherz,

Gott schuf die Rebe zur Freude,

Gott schuf die Distel zum Schmerz.

Mitten in Arbeit und Plage

Hat er ganz leise gelacht,

Als an den sechsten der Tage,

Als er an Eva gedacht.

Sinnend in g"ottlichen Tr"aumen

Gab seine Sch"opfergewalt

Von den mannhaften B"aumen

Einem die M"adchengestalt.

G"ottliche H"ande im Spiele

Lockten ihr blonden das Haar,

Dass ihre Haut ihm gefiele,

Seiden und schimmernd sie war. —

Biegt sie und schmiegt sie im Winde

Fr"ohlich der Zweigelein Schwarm,

Wiegt sie, als liegt ihr ein Kinde

Fr"uhlingsgl"uckselig im Arm.

Birke, du m"adchenhaft schlanke,

Schwankend am gr"unen Hag,

Lieblicher Gottesgedanke

Vom dritten Sch"opfungstag.

1910

Легенда о березе

Зелеными ветками вея,

Береза стоит у плетня —

Чудесная Бога идея,

Творение третьего дня.

Господь был велик и прекрасен,

Творя на земле красоту —

И клен, и рябину, и ясень,

Лесную лужайку в цвету.

С рассвета трудясь до заката,

Он щедро раздаривать мог

Для счастья – лозу винограда,

От горести – чертополох.

И, свыше внимая напеву,

Он вдруг улыбнулся, когда

Задумал красавицу Еву

Создать на шестой день труда.

Мечтой окрыленный небесной,

Он этим занялся чуть свет,

И вот из породы древесной

Девичий возник силуэт.

Коса ее, с ветром играя,