Последний рывок

— Цель вашего прибытия, господин полковник? — секретарь опускает приставку «под», то ли подражая армейским традициям, то ли выказывая своё покровительственное расположение.

— Вызван по личному распоряжению его императорского высочества великого князя Николая Николаевича.

— Будьте добры подождать, я сейчас доложу о вашем прибытии. — Бесшумно, как умеют делать только секретари, он исчезает за дверью, чтобы через минуту появиться с новым ворохом бумаг и объявить тоном, не терпящим возражений: — Полковник Гуров, прошу…

Захожу в кабинет, залитый ярким солнечным светом, вытягиваюсь во фрунт… И захлопываю открывшийся для доклада рот. Двухметровый рост, белая черкеска, отороченная серебряным позументом, наборный ремешок с серебряными же бляшками. И это всё — вид сзади. Ник Ник, стоя перед раскрытым книжным шкафом, сосредоточенно перелистывает страницы какого-то фолианта. Ладно, подождём, не будем отрывать человека от дела. Не орать же мне в августейшую задницу о своём прибытии.

Секунд через тридцать великий князь захлопывает книгу и с хорошо отрепетированным гневным выражением холёного лица поворачивается ко мне.

— Ваше императорское высочество, подполковник Гуров явился по вашему приказанию!

— Здравствуйте, подполковник. — Ник Ник заканчивает сурово разглядывать меня. — Пройдите…

Делаю три шага вперёд и снова застываю, всем видом изображая ревностного служаку.

— …Подполковник Гуров-Томский, командир отдельного егерского батальона… — Видя, что сцена «дядя сердится» не прошла, наместник моментально успокаивается и, подойдя к столу, заглядывает в лежащую бумагу, где, очевидно, всё про меня написано. — Отличился в Нарочанском и Барановичском сражениях, оказав вместе со своим подразделением неоценимую помощь наступающим войскам. Награждён всеми орденами, положенными в его чине… Что вы делаете здесь, на Кавказе?

— Ваше императорское высочество, помимо командования батальоном являюсь офицером для особых поручений при его императорском высочестве регенте Российской империи великом князе Михаиле Александровиче. Был командирован на Кавказский фронт для выполнения одного из них.

— Генерал Юденич поставлен в известность?

— Никак нет, ваше императорское высочество.

— Почему?!

— Действовал согласно полученным мною высочайшим инструкциям с целью максимального соблюдения секретности.

— Надеюсь, подобные инструкции меня, как наместника, не касаются? И вы можете доложить подробней о своём поручении? — язвительно-высокомерный тон вкупе с «прожигающим насквозь» взглядом по разумению Ник Ника должен производить на простых смертных неотразимое впечатление. Только сейчас почему-то не выходит. Но завесу тайны приоткроем.

— Так точно, ваше императорское высочество! В Ставку Верховного главнокомандующего было доложено о фактах зверских издевательств над нашими убитыми солдатами…

Великий князь морщит лоб, вспоминая, затем кивает.

— Да, мне об этом командующий фронтом докладывал.

— …Был командирован со взводом солдат батальона для прекращения подобных бесчинств и показательного наказания виновных.

— Это исполнено?

— Так точно, ваше императорское высочество!

— Как? Доложите подробней.

— Пробрались в тыл к туркам, нашли тех, кто учинил эти зверства, казнили их и вернулись обратно. При отходе совместно с отрядом пластунов было уничтожено до полуроты неприятеля.

— Казнили?! Каким образом?

— Семерым отрубили головы, восьмого, главаря, повесили.

— А известно ли вам, подполковник, что и поныне действует высочайше утверждённый в 1904 году «Наказ русской армии о законах и обычаях сухопутной войны»? — Ник Ник уже не скрывает злорадного торжества в голосе.

— Прошу извинить, ваше императорское высочество, в четырнадцатом году вы приказали отобрать у всех австрийских пленных офицеров холодное оружие, смертельно их этим оскорбив, что также является нарушением «Наказа…». Это случилось после ставших известными фактов издевательств над пленным унтер-офицером Макухой… На казнённых не было погон и других знаков различия турецкой армии. И на мирных обывателей они не походили. Поэтому посчитал их бандитами, мародёрами и убийцами. Соответственно, поступил, как счёл нужным…

— В ходе этой вылазки вы, кажется, были ранены? — великий князь проявляет подозрительную осведомлённость.

— При взрыве гранаты отлетевший камень угодил в голову, ничего опасного.

Ник Ник начинает задумчиво прохаживаться взад-вперёд по кабинету. Кручусь, как стрелка компаса, в такт его перемещениям.

— …Насколько я знаю, вы отбили у германцев захваченную ими великую княжну Ольгу два года назад, а в феврале этого года отличились в подавлении петроградского бунта и сумели вывезти всю семью государя императора в безопасное место… — великий князь очень обтекаемо характеризует недавние события, после чего задаёт прямой вопрос в лоб: — Что вам известно о судьбе великого князя Кирилла Владимировича?

— То же, что и другим, ваше императорское высочество. — Делаю самую честную мордочку, на которую способен. — Великий князь Кирилл Владимирович был лишён великокняжеского звания, осуждён за покушение на жизнь государя императора и казнён.