Последний сад Англии

— Я хочу осмотреть остальную часть дома, но сперва мне следует рассказать тебе кое-что, — он погладил её шею там, где под волосами на шее ямочка, — Я написал письмо матери. Спросил, можно ли тебе будет пожить у моих родителей, если ты забеременеешь до того, как кончится война или если меня перебросят за границу до того, как война закончится. Она резко и прямо указала мне на то, что она с новой невесткой незнакома и что ты тоже можешь не пожелать жить со свекровью в чужом доме, где никогда раньше никогда не бывала. Мать также спросила меня, а задумывался ли я хоть когда-нибудь о том, насколько одиноко тебе может быть в Колчестере, где ты никого не знаешь. Она сказала, что я эгоист.

— Твоя мать выражается как женщина, имеющая твёрдые убеждения, — Бэт произнесла это настолько безразлично, насколько могла.

— Она ясно представляет, что правильно, а что ошибочно. В этом случае неправ оказался я.

— Я могла бы сказать тебе всё то же самое. По сути, я это тебе говорила.

— Прости, я не слушал. Уверен, мне предстоит извиняться за это перед тобой ещё долгие годы, — проговорил он застенчиво.

— Ну, не годы, а вот несколько дней, может, и придётся, — сказала она.

— Обещаю, я исправлюсь.

— Всё, чего я хочу, так это чтоб мы принимали решения вместе, — она пересекла комнату и поцеловала его в щёку, — Пообещай, что не злишься за то, что я поговорила с лордом Уолфордом?

— Как могу я злиться на столь находчивую женушку?

Они переходили из комнаты в комнату, Бэт каждый раз ахала, обнаруживая маленькие милые детали. Несмотря на то, что дом был скромный, но над его конструкцией кто-то изрядно потрудился. К тому времени как они обошли весь дом, изучив чуть ли не каждый его дюйм, — залезали даже в прохладный сухой погреб — она была очарована.

— Ты только представь, как мы тут заживём! Дом, конечно, не в самом Хайбери расположен, но мы сможем ездить туда на велосипедах, — сказала она.

— Когда отменят нормирование расхода бензина, мы сможем начать копить на машину, — сказал он.

— Ты так уверен, что война скоро закончится, — сказала она.

— После «Дня Ди» многое изменилось, — он замялся, — Я собирался подождать до сегодняшнего вечера, и только тогда сказать тебе об этом, но скажу сейчас. Я подал рапорт, чтоб занимаемая мною сейчас офицерская должность в Пионерском Корпусе была изменена с временной на постоянный контракт.

Задохнувшись, она глотала ртом воздух: — Так ты что, больше не пытаешься вернуться в свой полк?

Он отрицательно помотал головой: — Я подал рапорт о переводе на должность интенданта в Лондон, и мой командир, кажется, думает, что меня утвердят. Мне всё ещё нужно будет оставаться в окопах, но я смогу уезжать с передовой сразу, как только мне будут давать увольнительную. Есть вероятность, что и после войны эта должность останется за мной.

— Ты уверен? — спросила она, — Ты ведь был так настроен вернуться к своим бойцам.

Он улыбнулся: — Чем скорее всё срастётся с этим моим переводом в Корпус, тем скорее мы сможем начать жить вместе.

Она провела, скользя, своими руками вниз по его рукам так, что их пальцы переплелись: — Я хочу этот дом и я хочу жить в нём с тобой.

— Хорошо. Скажем о нашем решении лорду Уолфорду? — спросил он.

— Да, но сперва… — она запрокинула голову и поцеловала своего мужа, стоя посредине их будущего дома.

Винсента

Воскресенье, 3 ноября, 1907 год

Хайбери Хаус

Свежий морозный воздух, солнечно

Нынче утром я проснулась, а в окно моей спальни лились лучи бледного осеннего солнца. С вечера я забыла задёрнуть шторы — теперь мне был виден угол одной из теплиц и желтеющая листва деревьев вдоль променада. Внезапно я поняла, как же сильно соскучилась по насыщенному запаху свежего утреннего воздуха с лёгким морозцем.

Быстро одевшись, я схватила, словно метлой смела, со столешницы мой альбом для зарисовок и карандаш. Я знала, что Мелькорты сейчас в церкви и все служанки ушли туда с ними вместе. Тем временем я выверю мои финальные наброски, которые делала для Зимнего сада по памяти, там на месте. А затем упакую вещи.

Выйдя на улицу, я запрокинула голову, поставив лицо едва гревшему солнцу, стараясь уловить его слабое тепло. Щебетал какой-то поздний щегол да шептались слетавшие на землю листья. Под землёй — я знала это — начинали сейчас свой жизненный цикл сотни луковиц, за высаживанием которых я с мистером Хиллоком и его помощниками-садовниками проводила долгие часы: луковица выходит из состояния покоя, а затем сквозь почву пробивается первый зелёный росток, вопреки зиме.

Шагая по Саду скульптур, с его фигурно постриженными и оттого растущими столь медленно деревьями-топиариями, я не торопилась — наслаждалась безлюдностью, уединённостью, одиночеством. Свернула за угол, дабы обогнуть живую изгородь между Водным садом и Садом поэта, и вышла прямиком к воротам Зимнего сада. Ключ торчал из замочной скважины, поэтому я беспрепятственно зашла в сад.

Я глубоко вздохнула.