Последний сад Англии

Но когда туман сгустился еще сильнее и зарядил дождь, она принялась колотить в двери кулаком. Музыка в момент сделалась тише. Эмма отступила на шаг. Дверь распахнулась и на крыльцо практически вывалился мужчина в спортивной футболке с мультяшными персонажами из «Драматик» Джеймса Брауна и в белых утепленных подштанниках из комплекта термобелья.

На голове у него был кавардак, темные волосы дыбом стояли в одну сторону, как если бы он целый день спал, не сняв шапку.

— Привет? — немного удивленно сказал мужчина.

— Здравствуйте, я ищу Генри Джонса, — ответила Эмма.

— Что ж, вы его нашли.

— Я Эмма Лоуэлл. Возможно, вам про меня говорили…

Мужчина просиял:

— Садовница! Да, мне про вас говорили. Ну, что вы хотели поглядеть те старые рисунки моей бабули.

— Верно.

— Блин, вы же тут торчите под этим чертовым дождем, а я даже не предложил вам войти… Проходите, — засуетился Генри, пропуская ее внутрь.

— Спасибо. — Заметив, что он в одних носках, она спросила: — Мне снять сапоги?

Он попытался пятерней пригладить свой вздыбленный веер волос, но стало только хуже.

— А вы не против? Вообще, мне-то без разницы, но вот Сью… она только-только начистила тут все, в офисе. Она меня прибьет, если я натаскаю грязи ч, ведь еще суток не прошло, как она убиралась.

— Сью? — спросила Эмма, стаскивая сапоги.

— Она счетовод на моей ферме. Порой беспорядок, который я устраиваю тут, ее достает окончательно и она устраивает генеральную уборку. Проходите.

Эмма проследовала следом за ним через короткий коридорчик и очутилась в офисе, где умещалось два письменных стола. Один стол был в таком идеальном порядке, словно костюм c иголочки, на другом же столе порядка не было и в помине.

Генри уселся за грязный письменный стол, отодвинул прочь стопку каталогов семян, потом вообще убрал их на стоявший рядом стул, отставил в сторону несколько немытых чашек с засохшей заваркой. На столе лежал лэптоп, наполовину погребенный под ворохом бумаг, среди них угадывалось нечто, похожее на отчеты по химанализу, какой-то старый, еще субботний выпуск «The Telegraph» и книжка в мягкой обложке, лежавшая корешком вверх.

— Подозреваю, вы легко догадаетесь, которую половину занимает Сью, — сказал он, перекрикивая радио, из которого орала какая-то классическая песня в стиле соул.

— Думаю, уже догадалась. Чарли руководит моей командой дизайнеров-садовников, он поладил бы со Сью.

— Хм, неужто такой же чистоплотный? — спросил Генри.

— Что-то типа того, хотя в моем случае все не настолько жестоко, как тут у вас.

Генри расмеялся.

— Меня никому не перещеголять — у меня тут всем бардакам бардак! А теперь расскажите-ка мне поподробнее о том, что именно вы надеетесь обнаружить среди рисунков моей нянюшки?

Она рассказала немного про свой проект реновации сада и о том, что именно рассчитывала отыскать в альбомах для зарисовок его бабки. — Порой рисунки могут заполнить пробелы между намерениями и реальностью.

— Но разве от фотографий не больше толку? — спросил он.

— Да, в идеале. Но речь-то про 1907 год! Тогда все еще большой редкостью было документировать разбивку сада досконально, только если это полагали действительно важным. А Винсента Смит стала знаменитой лишь годы спустя.

— Она писала книги, не так ли? — спросил он.

— Прошу прощения, — переспросила она, нагнувшись к собеседнику, чтобы лучше расслышать его вопрос, заглушенный внезапно раздавшейся из динамика чередой звуков рога.

Фермер схватил свой мобильник, лежавший на книжной полке, и убавил громкость звонка.

— Извините.

— Что за мелодия у вас на рингтоне? — поинтересовалась она.

— Джеки Уилсон, песня «The Who Who Song». До того, как принять во владение ферму от дедушки, отец ездил на своей машине в Сток-он-Трент танцевать на Northern soul в клуб Голден Торч. Соул, Motown, Stax. Он слушал это все, когда разбирал счета. А когда он умер, я, ну… типа продолжаю делать так же, типа в память о нем.

Теперь понятно, откуда у Генри эта футболка с Джеймсом Брауном.

Эмма

— Хочу спросить: а есть книги, написанные Винсентой Смит? Это имя звучит знакомо, — поинтересовался Генри.

— Верно. Она уехала в Штаты, вышла там замуж и жила там до самой смерти. Хайбери Хаус был ее последним садом в Англии.

— Мда, это было на несколько десятилетий позже: моя бабуля жила на ферме Темпл Флосс во время войны, тогда она доставляла провизию в господский дом. Свое увлечение живописью она тогда не принимала всерьез, и так было до 50-х годов, когда у нее родилась моя мама.

— Сидни сказала, что ваша бабушка была уважаемым художником, — сказала Эмма.

Он ухмыльнулся:

— Она была не настолько известным художником, чтобы я завязал с фермерством и стал бы кататься как сыр в масле, но она действительно некоторое недолгое время она продавала свои работы нескольким лондонским галереям. В начале девяностых она несколько раз брала меня с собой в гости к своим старым приятельницам. Одна из ее подруг все время была в разъездах, потому мы останавливались у нее на квартире в Мейда-Вейл.

— Я очень надеюсь, что некоторые ее зарисовки могли бы дать мне подсказки, — сказала она.