Последний сад Англии

Когда песня отзвучала, она неохотно сделала было шаг в сторону, осознавая, что повсюду вокруг них другие пары сейчас тоже расходятся и покидают танцпол. Но хотя он отпустил ее руку, а его другая рука соскользнула с ее талии, он тотчас сплел свои пальцы с ее пальцами в замок:

— Как тебе идея прогуляться по саду? — спросил он

Она бросила взгляд по сторонам:

— А нам разве можно?

— Не думаю, что миссис Саймондс станет возражать, — сказал он, высоко вздернув подбородок и указывая этим жестом туда, где хозяйка дома смеялась, слегка протестуя, в то время как какой-то старший по званию офицер увлекал ее танцевать.

— Я никогда раньше не видела ее такой счастливой, — в изумлении сказала Бэт.

— Не думаю, что она часто смеется. Для нее это кажется постыдным. Он потянул девушку за руку: — Идем.

Она позволила, чтобы он таким образом, тяня за руку, довел ее до липовой аллеи. Над ними в нежном свете подступавших ранних сумерек колыхалась молодая зеленая листва.

— Ты когда-нибудь думала, о том, что будет, когда война закончится? — спросил он, сгибая руку, чтобы она могла взять его под руку, но ее рука осталась неподвижно опущенной, тогда он сам взял ее руку и положил на сгиб своей.

— Разве мы все не думаем об этом?

— Я имею ввиду, думала ли ты о том, что станешь делать тогда ты? Или о том, куда ты поедешь тогда? — спросил он.

Она какое-то время молчала:

— Я думала, что, возможно, я могла бы просить у мистера и миссис Пенворти разрешения остаться. То есть, если, конечно, я им нужна, — она снова замолчала. — В Доркинг вернуться я не могу.

— Почемуо не можешь?

— Там для меня больше дома нет. Моя тетка дала мне понять, что свой долг в отношении меня она выполнила. Теперь я сама по себе.

— Прости.

— Ничего, я не в обиде. Когда она меня приютила, у меня в целом свете никого не было, или же мне оставалась прямая дорога в сиротский приют. Но она с самого начала ясно дала понять, что ей меня не надо.

— Как такое может быть, чтобы ты да никому не нужна была? — он помотал головой.

Она не стала притворно скромничать, принимая этот комплимент. Ей нравилось слушать, как Грэм говорит все это. Колин тоже ей в письмах писал милые слова, но она не могла избавиться от ощущения, что это какая-то пантомима, игра в счастливую пару.

— Что бы ты хотела делать, если бы могла поменять что-нибудь в своей жизни? — спросил Грэм.

— Я бы хотела быть среди людей, которым есть до меня дело, — сказала она машинально, — я бы осталась в Хайбери. Я перезнакомилась со всеми здешними людьми с окрестных ферм. Когда я прихожу в деревню, все лавочники узнают меня. Библиотекарша придерживает книжки для меня лишь потому, что думает, что они могут мне понравиться. А когда я раз в неделю привожу в фермы продукты в господский дом, у Стеллы всегда уже наготове горшок кипятку, чтобы нам с ней вместе почаевничать. Даже миссис Саймондс добра ко мне. Раньше ко мне так никто никогда не относился.

— И ты не мечтаешь о жизни в Лондоне? — спросил он.

Она пожала плечами. В этот момент они как раз вышли на тропинку на вершине пригорка, откуда был виден Сад скульптур:

— Что там есть такого для меня в том Лондоне?

— Я думал, все девушки хотят наряжаться и по театрам да ресторанам ходить, красивой жизни хотят, — сказал он с усмешкой.

Она остановилась, пальцами сжав его руку, делая ему знак остановиться тоже. В воздухе плыл пьянящий запах первых, только зацветающих бутонов лаванды:

— Если бы мне были нужны все эти вещи, ничего плохого в том бы не было, но мне этого не надо. Мне другое надо.

— Столько всего, о чем я хочу расспросить тебя. Задать тебе тысячу вопросов. Одного дня с тобой мне не хватит, мне тысяча дней понадобится, — тут он посерьезнел, — Бэт, я хочу знать, могу ли я надеяться, что те дни ты захочешь провести так, чтобы рядом с тобой был я.

Ее рука, до этого расслабленно лежавшая на его руке, сжалась крепче:

— Грэм, не пойму, о чем ты спрашиваешь меня?

Она смотрела, как он встает перед нею на одно колено и берет ее руку.

— Я не знаю, когда эта война закончится, но я знаю точно, что когда она закончится, я хочу вернуться домой к тебе, — от сильнейшего волнения он нервно сглотнул, а затем задал вопрос: — Элизабет Пэдли, окажешь ли ты мне величайшую честь, согласившись стать моей женой?

— Грэм, мы едва знаем друг друга, — выдохнула она.

— Если эта война научила меня хоть чему-нибудь, так это тому, что жизнь слишком коротка для того, чтобы ждать, покуда узнаешь, чего хочешь, — произнес он.

— Ты уверен? — спросила она.

— Думал, я буду единственным, кто тут задает вопросы.

— Будь серьезным. Мы о женитьбе говорим. Это навсегда.

Он склонил голову и прижался лбом к ее руке, что сжимал в своих ладонях.

— Ты права. Просто я… Те дни, когда я встречал тебя в полях или в саду, были счастливейшими днями в моей жизни. Бэт, ты — маяк во мраке ночном. Пожалуйста, будь моей.