Последний самурай

Х. К. и Р. Д. продолжали посещать семинары Френкеля. После них они обычно выходили во внутренний дворик кампуса, где в центре на постаменте возвышалась статуя пеликана, и Р. Д. начинал раздраженно расхаживать вокруг этой статуи. Х. К. все больше погружался в депрессию. Каждый день он к 9 утра отправлялся в Бодлианскую библиотеку при Оксфордском университете. В 1.00 возвращался в колледж на ленч, к 2.15 снова был в библиотеке. В 6.15 вечера возвращался в колледж, если на этот день был назначен семинар. Иногда он работал в нижнем зале, иногда заказывал какой-нибудь манускрипт и работал в Библиотеке герцога Хамфри.²⁴ Ему больше не с кем было соревноваться.

Он устал от филологии, ему надоело выискивать следы деградации звуков в источниках древней письменности. Он хотел уехать туда, где язык еще не стал письменным. Хотел уехать туда, где каждое произнесенное слово умирало на устах.

И вот он прослышал о существовании какого-то странного племени молчунов в пустыне Кызылкум. Эти люди старались не допускать к себе чужаков, не позволяли никому ознакомиться с их языком, а любой член племени, повторивший хотя бы одно слово в присутствии чужеземца, наказывался смертью.

Х. К. провел кое-какие исследования и в результате пришел к поразительным выводам. Это племя упоминалось в четырех или пяти совершенно независимых друг от друга исторических источниках и, несомненно, являлось одним из древнейших кочевых племен, существующих на протяжении нескольких тысяч лет и успевших пройти за это время тысячи миль. И он решил отыскать это племя.

Семь лет он провел за изучением китайского, языков урало-алтайской группы, выучил также славянские и семитские языки и вот наконец счел себя достаточно подготовленным, чтобы отправиться в пустыню.

Добраться до Кызылкума оказалось непросто. Он хотел лететь через Москву, но ему отказали в визе. Он пробовал перебраться через границу из Ирана в Туркменистан, но его завернули обратно. Тогда он отправился в Афганистан & пытался пересечь границу с Узбекистаном, но его снова завернули обратно. Тогда он подумал, что будет проще поехать в Пакистан, оттуда попробовать перебраться через Памир в Таджикистан и уже затем как-то добраться до Кызылкума, но и из этого ничего не получилось.

И тогда он решил начать с другого конца. Теория его состояла в том, что загадочное племя за время своего существования прошло путь от Монгольского плато до пустыни Кызылкум, и он решил отправиться в Монголию.

Но начал с Китая, прибыл туда под видом простого туриста.

Х. К. специально приобрел туристическую путевку в группе, чтобы не вызвать подозрений. Тур включал экскурсию в Синьцзян, провинцию на крайнем северо-западе страны; он планировал оторваться от остальной группы в Урумчи и уже там перебраться через границу с Монголией. Но на второй день путешествия гид вдруг объявил, что экскурсия в Синьцзян отменяется, чтобы туристы могли сполна насладиться прославленными пейзажами, искусством и поэзией южного Китая.

И вот группа села в поезд, и они отправились в город на юге Китая. Все здания украшали огромные портреты председателя Мао. Ни у одного жителя города не было ни одного экземпляра книги «Сон в красном тереме». В этом городе вообще не было никаких книг, а если и были, то никто не говорил Х. К., где их можно найти. И проституток здесь тоже не было, и картин — тоже. По его словам, то было очень странное место, где все дети и подростки были похожи на мальчиков. И еще, люди, видимо, очень усердно и много работали, но при этом на поле за городом собирались целые толпы детей с родителями и занимались тем, что запускали воздушных змеев, и таких красивых змеев он прежде в жизни никогда не видел. Все они были ярко-красные, и на каждом красовался портрет председателя Мао и еще — два или три иероглифа с изречениями председателя Мао. Над этим полем постоянно дул ветер, и огненно-красные драконы послушно взлетали в небо, стоило только размотать бечевку.

Он уже начал думать, что ему никогда и на за что не найти загадочного племени молчунов, и куда теперь направиться — было совершенно непонятно. Ему страшно не хотелось возвращаться в Англию. Теперь, повернувшись к ней спиной, он чувствовал себя просто великолепно. И казалось, что если он обратится к ней лицом, то тут же станет камнем.

И вот он притворился, что заболел, и вся группа отправилась дальше без него.

Однажды он стоял и наблюдал за парящими над головой змеями, китайские иероглифы так и мелькали в воздухе. Письменный язык состоял из идеограмм, совместимых с многими устными формами слов, & он вдруг почувствовал, что люди говорят здесь, как им вздумается, что речь их не имеет ни малейшего отношения к языку и что письменный язык парит на змеях у них над головами. И тут он понял, что свободен наконец от филологии. И подумал: Почему это я должен искать затерянное неведомо где племя молчунов, может, они давно уже и не молчат, разговорились, пока я торчу здесь? Но что тогда ему делать?