Последний самурай

Первым входит хороший боец и далеко не трус. Входит в дверь и парирует удар. Он оскорблен обманом, оскорблен самой мыслью о том, что предстоит сражаться всего лишь за три плошки риса в день. Но второй самурай разгадывает коварный замысел, не входит в дверь, стоит и смеется. И его принимают.

Я сказал

В чем хитрость, вы разгадали, это определенно. Извините за беспокойство. Желаю успехов. Надеюсь, вы найдете то, что ищете.

Хотя лично я сомневался, что человек, за немалые деньги купивший это серое, унылое здание, сможет увидеть в этом сером свете какие-то другие цвета. По крайней мере за такие деньги он мог бы нанять рабочего отскребать старую краску со стен.

Я повернулся и прошел через анфиладу из трех темных комнат к лестнице и спустился на первый этаж. Подошел к воротом, когда вдруг услышал за спиной шаги.

Начал возиться с замком, наконец он поддался, я толкнул дверь, но она держалась еще и на цепочке. Пришлось снова закрыть дверь, чтобы снять цепочку. Дверь распахнулась, и я выбежал на улицу. И пустился наутек, подальше от этого места.

Он меня нагонял, и я помчался как ветер. Но ноги у него были длиннее. И вот он ухватил меня за плечо.

Теперь небо над головой было сплошь серым. Небо было серым, и улица тоже серая, и в стеклянных панелях огромного здания отражались серое небо, серая улица, серый мужчина и серый мальчик. И лицо мужчины в этом омерзительном освещении приобрело какой-то свинцовый оттенок, казалось безобразным и мертвым.

Он сказал

Давай, пошли. Отведу тебя в «Атлантис».

И побежал, таща меня за собой. Мы мчались какими-то узкими улочками и проулками и вдруг оказались на Брик-Лейн. И он бросился бежать по этой улице, мимо лавок, где продавали сари и индийские сладости, мимо мусульманских книжных магазинов, и вот наконец остановились у красного кирпичного здания. И он взлетел по ступенькам и распахнул дверь.

Все внутри было белым, хотя, полагаю, эта белизна не шла ни в какое сравнение с той, что царит на Северном полюсе. Справа — лестничный пролет. Слева — дверь, через которую мы вошли. Небольшой вестибюль, стены с картами, еще одна дверь.

Мы открыли ее и вошли в очень просторную и длинную комнату с очень высокими потолками. И вдоль стен до самого потолка тянулись стеллажи, сплошь уставленные баночками, тюбиками, заваленные палочками, кистями и рулонами бумаги — и каких только цветов здесь не было! Сотни и тысячи самых разных цветов и оттенков! Мы остановились у кассы. Двое людей, стоявшие в очереди, обернулись и уставились на нас. Один из продавцов воскликнул:

Мистер Уоткинс!

А другой спросил

Могу я вам чем-нибудь помочь?

И он ответил

Ничем. Ничего не надо.

А потом передумал и сказал

Да, можете. Мне нужен нож. Фирмы «Стэнли».

И пока продавец опрометью бросился искать этот самый нож, художник принялся расхаживать по залу.

Он по-прежнему придерживал меня за плечо, впрочем, не слишком крепко. Остановился возле полки с красками, прочел название «Краска желтая» и сказал

Интересно, как может он выглядеть в жизни, этот цвет? Как думаешь, сын мой?

И двинулся в дальний конец зала, где на стендах были выставлены рулоны бумаги.

И начал обходить эти разноцветные стенды. Там были выставлены огромные листы бумаги ручной работы с вкрапленными в нее сухими плодами шиповника и высушенными цветами. Рядом на столиках были разложены образцы бумаги меньшего размера. Он взял один, долго разглядывал, потом забрал с собой и купил вместе с ножом. А затем вновь возобновил свое беспорядочное блуждание по залу, и продавцы и помощники продавцов на цыпочках следовали за ним по пятам, пока он не велел им отвалить. Затем он остановился возле витрины и долго молчал.

А потом сказал

Ладно. Ладно. Хорошо.

Теперь он придерживал меня за запястье. И снова принялся бродить, рассматривая ряды баночек с краской для росписи по шелку, мимо белых, завернутых в целлофан шелковых шарфов для этой росписи, мимо белых шелковых галстуков, предназначенных для ручной росписи, и белых шелковых сердечек в целлофане.

Потом вдруг резко остановился и громко расхохотался сухим скрипучим смехом.

Это вам не шутки, сказал он.

Он сказал

Вот это будет в самый раз. Именно то, что я искал.

Выбрал одно белое шелковое сердечко, достал из кармана купюру в 10 фунтов и протянул продавцу. И поскольку пришлось доставать деньги, отпустил мою руку. Но я не стал убегать от него. Он поднялся по лестнице на один пролет и остановился на площадке, откуда был хорошо виден весь магазин. Я последовал за ним. На площадке стояло три круглых черных столика и три кресла с плетеными сиденьями. У стены находилась небольшая стойка с двумя кофеварками и двумя табличками. На одной было написано: «Кофе, угощайтесь», на другой — «Молоко в.холодильнике». Рядом со стойкой был небольшой холодильник. Тихо играла музыка.

Он придвинул кресло к столику и уселся. Я тоже сел.

Он разорвал зубами целлофановую обертку и достал белое шелковое сердечко. А потом вынул из футляра нож «Стэнли».

И сказал