Последний секрет

Наташа долго не выпускала дым ради невеликого удовольствия – отравления великолепного тела, которым ее наделила природа. Она знала, что ее возлюбленный пытается бросить курить и что ее курение его раздражает, но не испытывала желания сделать ему приятное.

– У тебя симпатичные теории, но они не выдерживают испытания реальностью.

– Это все психология. Ты считаешь, что не можешь, отсюда блокировка. Надо бы познакомить тебя с Паскалем, моим братом. Он гипнотизер. Ему удается отучать людей от курения и усыплять страдающих бессонницей. Он наверняка сумеет тебе помочь.

– Я буду кончать под гипнозом?

Наташа расхохоталась.

– Возможно, он снимет твой зажим.

Она окинула любовника презрительным взглядом:

– Хватит врать. Если передатчик у тебя в мозгу воздействует на одну-единственную точку, то это значит, что для каждого конкретного действия существуют особые участки. Мать вырезала мне кусок мозга и освободила от героиновой зависимости (счастье, что мозг недостаточно пластичен, чтобы восполнить эту потерю). Но расплата за освобождение – моя аноргазмия. Мне никогда в жизни не кончить. Любые твои речи, наилучшее вино, чудесная музыка – ничто меня не берет. Я наказана. Журналы провозгласили меня мировым секс-символом номер один, все мужчины мечтают со мной переспать, а мне не дано ощутить то, что испытывает последняя дурнушка с чумазым дальнобойщиком!

Она схватила свой бокал с шампанским и швырнула в стену.

– Мне все опротивело. Я больше ничего не чувствую. Я – живой мертвец. Что толку жить без радостей? Единственное еще доступное мне чувство – злость.

– Успокойся, тебе бы…

Сэмюэл Финчер не договорил, как будто его окликнули издали.

– В чем дело? – спросила она.

– Все в порядке. Это Никто. Думаю, он хочет поздравить меня с победой…

И ее любовник, глядя куда-то вдаль, за стену, за горизонт, заулыбался, учащенно задышал. Наташа наблюдала с негодованием. По всему телу нейропсихиатра пробегали волны дрожи.

– Если бы ты знал, как я это ненавижу!

Всем своим видом Финчер выражал сейчас назревающий, нарастающий экстаз. Она швырнула в него подушкой.

– Это меня угнетает, понимаешь? – воскликнула она. – Нет? Ты не слушаешь? Ты погрузился в свое удовольствие. У меня впечатление, что ты мастурбируешь у меня под боком.

Финчер уже хрипел от наслаждения.

Ликование. Восторг. Блаженство.

Она заткнула уши и тоже заорала, чтобы не слышать. Оба до отказа разинули рты: он – от экстаза, она – от ярости.

Наконец-то ее возлюбленный вернулся на землю. Сэмюл Финчер в изнеможении раскинул руки, прикрыл глаза, его рот остался приоткрыт.

– Ты счастлив? – цинично осведомилась невеста, выпуская дым ему в лицо.

137

– Наташа Андерсен!

Топ-модель всей своей позой выражает угрозу.

– Наташа Черниенко. Андерсен – фамилия моего первого мужа.

Исидор делает приветственный жест.

– А вот и Цирцея, самая прекрасная и самая опасная из колдуний, – объявляет он. – Это следующее испытание после сирен.

– Обольстительница, при помощи волшебной палочки превращавшая мужчин в свиней? – просит уточнения Лукреция.

Молодая женщина жестом разрешает им сесть на табуреты:

– Что вы знаете о жизни топ-модели? Классический путь в этой среде – это сначала амфетамины, чтобы не засыпать, несмотря на разницу во времени, не испытывать голода и не толстеть. Ими пичкает агентство. Потом – переход на экстази, чтобы беззаботно веселиться и кутить, дальше кокаин для придания блеска глазам, ЛСД для забвения самой себя и того, что с нами обходятся, как со скотом на ярмарке. Ну и, наконец, героин – забыть, что ты живая.

Спасибо моему низкому росту, спасшему меня от стольких бед, думает Лукреция.

Наташа расхаживает вокруг Исидора, поигрывая пистолетом:

– Многие принимали наркотики на модных показах, чтобы выглядеть артистичнее. Тоже мне, трагические актрисы! Что ж, мы разыгрывали трагедию для зрителей, это было частью зрелища. Из-за друга-фотографа, снабжавшего меня наркотиками, я стала настоящей наркоманкой. Это была бесконечная спираль. Меня больше ни на что не тянуло. Вы понятия не имеете об эффективности героина. Не хочется больше ни есть, ни спать, ни заниматься сексом. Ты теряешь уважение к людям, напропалую лжешь. Больше не уважаешь себя. Я перестала ценить родную мать и вообще всех, кроме наркодилера. Он завладел мной со всеми потрохами: деньгами, телом, здоровьем, я бы жизнь отдала за лишние секунды галлюцинации.

Исидор тянется к карману.

Наташа вздрагивает, но он успокаивает ее, протягивая пакетик с лакричными ирисками:

– Я семь раз пыталась покончить с собой. После последней попытки мать решила меня спасти. Она взялась за это со всей решимостью. Она знала, что вразумить меня, подействовать угрозами, вызвать у меня доверие невозможно. Я лгала, все было мне противно, я забыла, что такое уважение. А она меня любила. То, что она для меня сделала, – наивысшее доказательство ее любви. Терять мне было нечего. И если бы операция не удалась, я бы предпочла, чтобы она осталась безумной или даже умерла. Она меня прооперировала.