Последний секрет

– Другой ребенок-молчун, тот самый Улисс Пападопулос, был по происхождению греком. Он показывал книжки с легендами своей страны: о Геракле, Энее, Тезее, Зевсе и, конечно, о своем тезке Улиссе, Одиссее. Они произвели впечатление. А потом скончался от гепатита наш отец. Печень копила впечатления от алкоголя и наркотиков и со временем предъявила счет своему обладателю. На похоронах брат и Улисс о чем-то шептались. Тогда до меня впервые дошло, что Сэмми поправился. Дети вылечили друг друга лучше любого специалиста.

Исидор проверяет свои записи в портативном компьютере.

– Что стало с вашей матерью?

– После кончины отца она словно махнула рукой на жизнь. Однажды брат спросил, что бы могло доставить ей удовольствие. Она ответила: «Если ты станешь лучше всех, если превзойдешь умом весь мир».

Исидор теребит игрушечный пластмассовый мозг.

– Это послужило для него сильным стимулом… – предполагает он.

– Потому он, видимо, и отправился учиться в такую даль. Ему нужно было преодолеть все испытания, какие только подворачивались, и чем выше была преграда, тем сильнее ему хотелось через нее перепрыгнуть. А мама однажды утром взяла и не проснулась… Но мне казалось, что она продолжала жить у Сэмми в голове.

Паскаль Финчер отдает кролику морковку. Зверек вгрызается в нее с неповторимой кроличьей лихорадочностью.

– Чего вы достигли в своем расследовании? – спрашивает Паскаль Финчер.

– Теперь мы знаем, что кому-то мешаем, мы столкнулись с настоящим убийцей и нашли улику.

Кролик доел морковку и с благодарностью смотрит на гипнотизера.

– Я помогу вам чем смогу.

Паскаль Финчер открывает холодильник и достает колбу с двумя половинками мозга своего брата.

– Это осталось у судмедэксперта, полиция отдала это нам. Как вы просили, я передал вашу просьбу семейному совету. Он согласился предоставить мозг вам – с условием возврата после завершения расследования.

34

Он помассировал себе виски, чтобы снять напряжение. Не время для мигрени…

Доктор Сэмюэл Финчер ругал себя и за то, что допустил страдания одного из своих больных, и за то, что в его клинике злодействовали жестокие санитары. Теперь нужно было срочно перевести Жан-Луи Мартена в другую палату.

– Для вас будет гораздо безопаснее в палате с соседями. Будет вам и развлечение – телевизор.

На перевод пациента в палату к впавшим во младенчество гебефреникам понадобился всего час. Там лежало шестеро обрюзгших типов, просыпавшихся нечасто и получавших питание методом вливания.

Сэмюэл Финчер велел установить телевизор перед здоровым глазом Жан-Луи Мартена и снабдил пациента наушником, чтобы тот мог слушать программы, не тревожа соседей. Телевизор оказался хорошей идеей. Какое богатство стимулов!

Волнение участника игры «Пан или пропал», которому грозил полный проигрыш после огромного выигрыша, не могло не привлечь внимания и не подбодрить по причинам, оставшимся для него необъяснимыми. Неудача и раздосадованный вид бедняги помогли Мартену забыться.

Потом начались новости. Президента Французской Республики обвиняли в коррупции, племенам севера Судана грозила голодная смерть, в Непале убили королевское семейство, Франция одержала футбольную победу, одаренные школьники страдали от неприспособленности школ к их талантам, биржа росла, погода менялась, пирсинг, оказывается, грозил воспалением; затем сообщили о драме отца, попытавшегося защитить умственно отсталого сына от группы детей, подвергавших его насмешкам.

Под конец больной перестал думать о себе. Если морфин – отличный анальгетик для тела, то телевизор оказался сильным обезболивающим для души.

Финчер, расхаживавший в это время по пустому коридору, напряженно размышлял. Он знал, что для увольнения проштрафившихся санитаров должен будет вступить в бой с руководством, не говоря о профсоюзе среднего медперсонала.

Человеку присущ страх перемен. Он предпочитает знакомую опасность любой перемене в своих привычках.

И тем не менее Сэмюэл Финчер решил превратить больницу из лечебного учреждения в утопическую деревню.

Необходимо очистить это место от неосознанного стремления к смерти. Больные чересчур чувствительны. Они все воспринимают преувеличенно. Последствия могут оказаться непредсказуемыми.

Он свернул в безлюдный коридор. В этот момент на него с воплем, вытянув вперед руки, ринулся больной с явным намерением задушить. У нейропсихиатра не хватило времени на реакцию, и воздух уже не проникал к нему в легкие.

Сейчас я умру.

Больной сильно сжимал ему шею. Глаза сумасшедшего были навыкате, зрачки расширены.

Финчер узнал его. Это был наркоман, вечно доставлявший неприятности.

Неужели героин, разрушивший мозг отца, теперь косвенно прикончит меня самого?