Последний секрет

– Два больших багровых шара внизу – таламусы, контрольный пункт всей нервной системы. Еще ниже расположен гипоталамус, главный регулятор. Это внутренние биологические часы, круглосуточно управляющие ритмом нашей жизни, наблюдающие за потребностью в кислороде и воде в крови. В гипоталамусе рождается чувство голода, жажды, сытости. У мужчин он запускает половую зрелость, у женщин управляет менструальным циклом и оплодотворением.

Теперь Лукреция начинает видеть в колбе не просто кусок мяса. Она говорит себе, что перед ней органический суперкомпьютер. Здесь есть и датчик времени, и центральный чип, и материнская плата, и диск памяти. Компьютер из плоти.

– Ну, и еще ниже – гипофиз, исполнитель пожеланий гипоталамуса. Эта крохотная шестимиллиметровая железа впрыскивает в кровь большую часть гормонов, чтобы мы реагировали на положительные и отрицательные стимулы извне.

Лукреция снова просматривает список мотиваций. «Действительно, – думает она, – первичные потребности нужны для обеспечения первого мозга – рептильного[1], органа выживания: прекращения боли и страха, питания, размножения, поиска убежища. Вторая группа мотиваций нужна для обеспечения потребностей второго мозга – мозга млекопитающего, это эмоции: злость, долг, сексуальность, прочее. Наконец, третий мозг, кора – сугубо человеческий мозг – служит для обеспечения мотиваций третьей группы, проистекающих из нашей способности к воображению: например, потребности в личном пристрастии…»

Журналисты молча смотрят на мозг необыкновенного человека.

– Жиордано разглядел в нем что-то такое, из-за чего вызвал нас…

Исидор опять тянется за лупой.

– Вижу множество мелких отверстий, усеивающих разные участки.

Разбуженный вдруг внутренним будильником, Исидор смотрит на наручные часы, как будто у него назначена срочная встреча, и включает телевизор, показывающий новости.

– Простите, пришло время.

– Вам понадобилась информация в разгар расследования?

– Сами знаете, это моя единственная причуда.

– Я думала, это сладости.

– Одно другому не мешает.

Исидор уже погружен в последние известия.

Сначала идут внутренние новости. Падение на бирже вызвало грызню президента с премьером. Крах ценных бумаг усугубили, похоже, компьютеры, предназначенные для продажи акций при достижении курсом определенного потолка. Премьер-министр требует проверки программ, загруженных в эти компьютеры, для предотвращения искусственного увеличения и последующего падения курсов на мировых биржах.

Парламентские выборы. Оппозиционный политик заявляет, что проблема этой страны – в исчезновении мотивации. Все заботятся только о собственном сиюминутном удобстве. Никто больше не сражается за первенство, все сводится к нежеланию слишком быстро скатиться в категорию последних. И если бы одно это! Предприниматели демотивированы пошлинами и бюрократией, создатели богатств – налогами, все в стране происходит так, будто главная цель заключается во всеобщем уравнивании при поражении.

В мире: генеральный секретарь ООН потребовал от Сирии внесения поправок в школьные учебники истории, где утверждается, что концлагерей никогда не существовало.

– Как видите, дело не в том, что у вас слабеет память. Небольшими провалами в памяти страдает все человечество. Скоро будет простым поднятием рук решаться вопрос, была ли Первая мировая война. Как бы не начали переписывать вообще все ради удобства подавляющего большинства.

– Меня не утешает, что в мире беспамятства меня тоже поразила амнезия.

Исидор выглядит безутешным.

– Да что с вами, коллега?

Лукреция Немрод сует ему бумажный платок.

– Меня все задевает и разрушает. И жестокость, и трусость.

– Вы еще не заделались скептиком? Это невероятно! Человек, способный обратить в бегство убийцу, льет слезы при просмотре новостей.

– Извините.

Исидор сморкается.

– Что за черт! Если на вас так действуют новости, прекратите их слушать! Лекарством они никак не могут быть. Кому-то они доставляют удовольствие, а если нет – то и не надо!

Она выключает телевизор.

Он снова его включает.

– Мне надо знать, что происходит.

– Иногда лучше этого не знать.

– Трезвость ума – лучшее лекарство.

– Развивайте в себе безразличие.

– Хотелось бы, но увы…

– Что толку горевать перед телевизором?

Она шепчет ему на ухо:

– Ганди говорил: «Чтобы не отчаиваться, я вспоминаю, что на протяжении истории голос правды и любви всегда одерживал верх. В этом мире есть тираны и убийцы, и какое-то время они могут выглядеть непобедимыми. Но в конце концов они терпят неудачу».

Журналиста это не утешает.

– Самого Ганди тоже убили. Мы только и слышим, что о симптомах роста национализма, фанатизма, тоталитаризма. Хотелось бы мне стать бесчувственным, правильнее сказать, беспечным. Где-то в мозгу должен существовать гормон беспечности. Жидкость, благодаря которой ты легко ко всему относишься, не заморачиваясь чужими драмами. Обязательно должен…

– Это называется успокоительное. Снадобье, подавляющее тревожность, заставляющее забыть о реальности. Сорок пять процентов населения прибегали к нему хотя бы раз в жизни.

Лукреция протягивает кулек с конфетами.