Последний секрет на троих

Это было почти как удар под дых. Его сын, его Алешка, покупает сигареты на свои карманные деньги? Отец ему дает на мороженое и бургеры, а он покупает сигареты? Он порвет его, твою мать! Он лишит его всяческих денег! Он закроет его до первого сентября в комнате и не выпустит оттуда до линейки.

Но вслух Конев сказал совсем другое:

– Я правильно понял: вы обыскивали моего сына? Не имея на то никакого права и полномочий? Вы обыскали карманы моего сына?

Его тон говорил сам за себя. В нем присутствовали и удивление, и недовольство, и угроза.

В горле у классной руководительницы что-то булькнуло, она сбилась, извинилась и поспешила проститься. А он приступил к допросу. И чем больше он допрашивал, тем сильнее отстранялся его сын. Вечером он даже расплакался, пытаясь убедить отца, что он не курил. А сигареты спрятал, потому что попросила девочка. Это ее были. А утром Алешка не вышел к завтраку. И сказал, что в школьный лагерь больше не пойдет.

– Как хочешь, – стоя у закрытой двери его комнаты, Конев кусал губы. – Но завтрак никто не отменял.

– Нет аппетита.

– Алеша! Я готовил, старался, – повысил Конев голос.

– Пап, я не хочу. Не буду, – упирался Алешка.

Было понятно, что он обиделся на отца. И не за то, что тот накричал. А за то, что не поверил. На душе у Конева сделалось скверно. И все из-за этой дуры – классной руководительницы. Она виновата! Она оговорила Алешку!

Надо будет подробнее узнать о ней, о ее личной жизни. И при случае ударить наотмашь за то, что, не разобравшись, заклеймила его мальчика.

Он извинился перед сыном, сделал над собой усилие. И Алешка даже крикнул в ответ:

– Принято, пап!

Но к завтраку все равно не вышел. И не проводил его до двери. И от этого Коневу сделалось особенно худо. Алешка – это все, что у него есть в этой жизни. В нем ее смысл. В сыне и работе.

А работа не радовала. Все его расследование по факту двух убийств в Затопье рассыпалось на глазах. Все, у кого был мотив, имели алиби. И самая главная подозреваемая – Святова София – оказалась непричастной совершенно.

Он вошел в кабинет утром вторника в самом отвратительном настроении. Новикова в кабинете, который Конев ненавидел, не было. Тот отпросился на неделю по каким-то своим личным делам. Конев подозревал, что эти дела касаются нового места работы. Что-то в последнее время Новиков сделался слишком скрытным. И заискивающих улыбок становилось все меньше. Наверняка затеял перевод.

– Вас ждут, товарищ подполковник, – оповестили его из дежурной части. – Коллеги…

Конев напрягся. Что за коллеги? По какому вопросу? Вдруг заныло в желудке. А что, если на него завели дело? Так-то не за что, он точно знает. Но вдруг где-нибудь случилось превышение должностных полномочий?

Пока медленно шагал к своему кабинету, фильтровал в памяти всех и все. И никто не пришел на ум, кроме психиатра Давыдова.

Неужели этот старый хрыч нажаловался на него? За то, что он его обманул с историей про пожар в его доме. Отомстил?

Неприятные фантазии улеглись, стоило ему подойти к двери. Коридорные стены подпирали трое: старший лейтенант Святова, майор Николаев и капитан Мелихов.

Всех их знал Конев. Пытался разрабатывать. Их личные дела хранились в его сейфе. Их истории он знал наизусть.

– Что угодно, коллеги? – поигрывая ключами, спросил Конев со скупой улыбкой. – Решили покаяться?

– Никак нет, товарищ подполковник, – сурово сведя брови, ответил за всех майор Николаев. – Мы к вам по очень важному делу. За помощью, если точнее.

– Ну заходите, раз за помощью пришли.

Он широко распахнул кабинетную дверь. Вошел в нее первым, сразу включил кондиционер. Было очень душно в этой комнате, напоминающей пенал. Но другого кабинета он, видимо, пока не заслужил.

Гости устроились кто где. Николаев сел на место Димы Новикова. София на стул возле окна. Ее бывший любовник – у двери.

– Слушаю вас, коллеги, – он поочередно обвел взглядом всех.

Странно, но начала говорить самая младшая по званию – София Святова.

Она, к слову, была единственной, кто заявился к нему в форме.

– Разговор пойдет о сотруднике правоохранительных органов – капитане Уткине, – начала она со вступления. – Нами совершенно точно установлено, что в ночь убийства Станислава Кулакова Уткин был в поселке Затопье.

– Я помню. Вы что-то такое уже говорили мне, – кивнул Конев, удивив ее спутников. – Но вы не назвали мне источник вашей информации, поэтому я не стал ее проверять.

– Его голос слышал один из охранников – Ломов Сергей. Уткин был на въезде в поселок, на шлагбауме, где встречался со вторым охранником – Иваном Мокровым. Они о чем-то разговаривали.

– И? В чем состав преступления?

– На первый взгляд ничего необычного, но он без разрешения брал велосипед нашей коллеги – Насти Якушевой. И ничего потом не рассказал об этом. Настя утром, обнаружив свой велик грязным, начала возмущаться и задаваться вопросом: кто брал? Никто не сознался. Они все были на рыбалке в ту ночь.

– Опять не возьму в толк, что здесь криминального? – Он и правда не понимал.

Святова, словно не слыша его, продолжила: