Последний секрет на троих

– Я знаю. Уже бы трепали нервы, расскажи вы. А так тишина. – Он указал кивком на молодую стройную женщину: – Моя жена Люба. У нее есть что сообщить вам. Это касается той самой аварии, о которой вы мне рассказывали, Соня.

Мелихов мгновенно побледнел. Никуда не ушла его печаль, и грусть-тоска при нем осталась. А вчерашние его приставания на ее кухне не шли дальше банального желания быстрого секса.

Хорошо, что она устояла!

Пока Люба рассказывала, они не проронили ни слова. Стоило ей замолчать, Мелихов спросил:

– Вы считаете, что он мог столкнуть нашу коллегу с дороги этим самым внедорожником?

– А почему нет? «Кенгурятник» на нем установлен ого-го какой. Трактор с дороги столкнет. И я точно видела за рулем Уткина тем вечером.

– А как он мог беспрепятственно войти в гараж, взять машину, уехать, авто не вернуть? Это норма такая? – удивленно вскинула брови Соня.

Вообще-то это теперь и ее бизнес тоже. И подобная бесхозяйственность…

– Нет. Не норма вообще-то, София Николаевна, – досадливо поморщилась Люба и тут же принялась поправлять свою неуместную прическу. – Просто после смерти Антонины Ивановны все идет наперекосяк. Разброд и шатание. Слухи всякие ходят.

– Какие слухи?

– Что вы бизнес продадите. Что у вас уже есть покупатель.

– Да? И кто же?

– Тот, кого представляет наш новый управляющий, – выпалила Люба и, кажется, даже сама испугалась собственной смелости.

– А кого он представляет?

Соня удивлялась все сильнее.

Вот Конев, вот зараза! Подсунул ей кандидатуру! И теперь за ее спиной готовит рейдерский захват?

– Я не знаю. Но помощница Антонины подслушала его телефонный разговор. И он хвалился кому-то, что аудит показал полный порядок в делах. И бизнес просто загляденье. Если удастся его заполучить, это будет подарком судьбы. И это почти дословно, – уточнила Люба. – Пошли разговоры. Народ переживает. И кому уж тут до дежурной машины, которую и при Антонине Ивановне пользовали кто во что горазд. Рабочая лошадка. И очень надежная.

– И сейчас ее в гараже нет?

– Не знаю. Я перед нашей встречей не заезжала на работу.

– Как ее могли брать кому не лень? А путевой лист? – удивился Мелихов.

– Я вас умоляю! – фыркнула Люба. – Какой-то лежит в бардачке, лет сто не обновлялся.

– Получается, машину мог взять кто угодно? – не хотелось верить в такую бесхозяйственность Соне. Да приходилось. – Любой, кто зашел, тот и за руль сел?

– Ну нет, не совсем так, София Николаевна. – Люба оставила наконец свою высокую прическу в покое, уронив руки вдоль боковых швов своего сарафана. – Ее мог взять тот, кто знал, что ключи всегда в замке зажигания. Что путевой лист в бардачке, что полный бак бензина. А это было обязательным условием. Антонина всегда требовала, чтобы по возвращении в гараж машина была с полным баком.

– И как Уткин мог об этом знать, интересно?

– А как он вообще знает обо всем? – вступил Сергей в разговор. – Он много с кем в поселке дружбу водит. Пиво пьет по выходным. На рыбалку ездит.

Тут он покосился на Мелихова и замолчал.

– Уткин мог взять машину и передать ее кому-нибудь, – предположила Соня.

Ей все еще не верилось, что их коллега мог так вот запросто взять и убить Настю. Просто по прихоти какой-то дурацкой или чтобы скрыть что-то, просто взять и убить. Насовсем! Плакать даже хотелось.

Пусть Настя была при жизни ее соперницей, но она не заслужила такого конца. Она должна была жить долго и пусть даже счастливо, Соня не против, с Мелиховым или без него. Уткин не имел права так с ней расправляться!

Она все еще не могла поверить в его причастность.

– Мы тут с Любой подумали, посчитали. Нет, – замотал головой Ломов. – По времени так себе, ничего не выходит. Он взял машину, проехал через поселок в сторону лесной дороги и столкнул машину вашей девушки с дороги. Из минуты в минуту. Мы с Любой проехали этим же маршрутом.

– Он мог пересесть сразу за воротами, – рассеянно опротестовал Мелихов, тыча пальцем в телефон.

– А кого за руль бы посадил? Ивана Мокрова? Так нет, он в тот вечер дежурил вместе со мной. Алиби сто процентов у него. И у меня тоже, – спохватившись, добавил Ломов.

– А кроме Мокрова, дружков у него, что ли, нет? Сам сказал, что знакомых полпоселка.

– Знакомых много. Из друзей один Мокров. И такое дело разве доверишь кому?

– Какое дело?

Мелихов почти не слушал, кому-то дозвонившись. И поэтому пропустил мимо ушей, когда Ломов, передернувшись, проговорил:

– Убийство полицейского…

Они оцепенели. От слов, произнесенных Ломовым, Соне стало холодно. Как много крови! Как много зла! И из-за чего?! Из-за денег!

– Послушайте, Сергей, меня тут мучает один вопрос… Уже давно мучает. И ответов не находится. Как собирался Кулаков приобрести бизнес моей сестры? Каким образом он хотел его «отжать»? Кому собрался передать деньги? Не девяностые все же, ну!

Соня провела ладонью по щеке, та вдруг стала мокрой. Она плачет? Она плачет.

– Он много болтал той ночью. И остановили ненадолго, но он ухитрился выболтать много всякой ерунды.

– Ерунды? – усомнилась она.