Последний секрет на троих

– Гараж как раз под нашими окнами. И там похожая машина есть. Про резину вообще молчу. У нас весь легковой автопарк на такой резине. Тоня очень давно закупила недорого по случаю. Целый склад забит. А вот машина… Там есть похожая, Сережа. Ее Тоня часто брала, чтобы поля объезжать. Старый, но очень надежный внедорожник. Его могли и управляющие отделениями брать, и главный инженер. Ключи всегда в замке зажигания торчали. И документы там же, и страховка без ограничений. Но в тот вечер…

– Кто взял машину в тот вечер, милая?

– Уткин! Я точно видела его противную морду через ветровое стекло, когда он из гаража выезжал. И больше той машины я в гараже не видела. Если он на ней совершил ДТП, то точно куда-то в ремонт отогнал. Сережа… – Жена вернулась за стол, двинула в его сторону телефон. – Дело-то дрянь. Уткин мог не только Кулакова грохнуть. Мог и девчонку ту с дороги столкнуть. Срочно звони Соньке…

Глава 24

Соня щурилась на яркий солнечный луч, ворвавшийся в спальню сквозь неплотно задернутые шторы. Она была почти счастлива, потому что страшно гордилась собой.

Она выстояла вчерашним вечером. Каким бы упорным ни был Мелихов, она нашла в себе силы его выставить из квартиры.

– Кто молодец? – улыбнулась она сонно. – Я молодец…

Что она сказала ему, когда он зацеловал ее почти до обморока?

– Еще не время, Женя! Я же просила! – Соня шутливо лупила его по рукам, которые распоясались окончательно, лезли, куда не надо. – Остановись!

– Прости… Прости… – шептал сдавленно Мелихов и не останавливался.

И все же!

– Тебе пора, – отскочила от него на метр Соня, прекрасно понимая, что еще минута – и она уступит. – Завтра суббота. Выходной. Мы могли бы провести его вместе, если ты не против. А сейчас уходи.

Он не сразу, но ушел. И сказал перед тем, как скрыться за ее дверью:

– А ты изменилась, Сонька.

С языка рвалось: «Потому что ты изменил мне!»

Но она промолчала. Не надо быть такой дурой. Еще решит, что она ему мстит так вот мелко и некрасиво. На самом деле она наказывала не его, а себя. За прежнее малодушие, сговорчивость, покладистость. А он нагло этим пользовался! Она доверяла, а он пользовался.

– До завтра? – на всякий случай уточнил он, выходя из ее квартиры.

– До завтра, – неуверенно ответила она.

Нарочно так ответила. Чтобы он подумал, что у нее на завтрашний день есть еще какие-то варианты или наметились встречи.

Никаких, конечно, намеченных встреч не было. И вариантов тоже. Всем на свете мужчинам она предпочитала Мелихова. Такого вот ненадежного, неверного, бессовестного она любила.

На телефон пришло сообщение: «Доброе утро! Спишь?»

Мелихов!

«Нет», – ответила она коротко.

Никаких «муси-пуси»! Пусть знает, что она так просто не сдается. Соня уставилась на экран. Но Мелихов вышел из сети. Блин! Довыпендривалась, что называется.

Нахмурившись, она встала с кровати и поплелась на кухню. Не успела дойти. В дверь позвонили.

– Подумал, что ты захочешь позавтракать эклерами.

Мелихов! Нагло красивый. В джинсовых шортах и майке в облипку. Где-то когда-то успел загореть до бронзового отлива. А она…

В смешной трикотажной пижаме с мишками, розочками, рюшечками. На попе все висит, футболка широченная. Очень сексуально, ничего не скажешь.

– Заходи, – стараясь казаться равнодушной, отреагировала Соня.

Посторонилась, впуская его. Открыла дверь ванной.

– Я в душ. Ты там похлопочи.

– Хорошо.

Кажется, он был озадачен тем, что она с порога не бросилась на него – такого загорелого и красивого. Но ничего не сказал. Ушел на кухню.

Ей хватило пяти минут, чтобы принять душ и вымыть голову. Высушила, вспушив, кудряшки. Проскользнула в спальню, достала шорты, майку. Таким загаром, как у Мелихова, она похвастаться не могла, но сидело на ней все идеально.

– А вот и я, – с улыбкой вошла она в кухню.

Мелихов – уже в ее переднике – готовил омлет. Эклеры лежали в вазочке на столе. И – о боже – в центре в высоком стакане торчала одинокая кремовая роза.

– Мило, – пробормотала Соня, склоняясь над цветком и вдыхая его тонкий аромат. – Чего вдруг?

– Я не могу принести цветы своей девушке? – Он подумал и скрипучим голосом добавил: – Пусть и бывшей.

– Не цветы, а цветок, – поправила она его с ядовитой ухмылкой и села к столу. – Ну, Женя, какие планы?

– Не знаю. Предлагай.

Он ловко свернул омлет конвертиком, сдвинул его на тарелку, поставил тарелку перед ней.

– Ну, не знаю, что и предложить. – Соня взяла в руки вилку и нож. – Может, за город куда-нибудь поедем?

– Может, в Затопье? – передразнил он ее. – Может, за Уткиным понаблюдаем?

– А чего за ним наблюдать? Что нам это даст? Он же не бегает по своему двору с деньгами. Наверняка ведет себя смирно, тихо. К нему, по сути, не подкопаться. То, что он был в поселке в ночь убийства Кулакова, практически недоказуемо.

– Почему же? Можно постараться.

– Каким образом?

– Я не бездействовал, София Святова, я работал, – похвалил он себя и даже по груди погладил. – И я нашел группу молодежи, которая отдыхала в ту ночь на берегу неподалеку от нас. Пятеро молодых людей. Три парня, две девушки.

– Кому-то не досталось пары?