Последний секрет на троих

Он сразу сел к столу, потянулся к огурцам, вымытым и наваленным прямо на клеенку.

– Здра-асте! – снова рассмеялась жена. – Так суббота сегодня! Ты со своим графиком счет дням недели потерял, любимка моя. Иди, умывайся, обедать будем, раз завтрак ты уже проспал.

Он пошел в ванную. Умылся. Почистил зубы, причесался пятерней. Все его расчески были в коридоре под зеркалом. Глянул на себя, хмурого, и вдруг стало стыдно.

А что, собственно, в его жизни не так? Жив, здоров, дом – полная чаша, жена – умница, красавица. О том, о чем он знал и что его угнетало, Софии рассказал. Грызть себя не за что. То, что жалко ему Антонину Ивановну, так это нормально. Она была хорошим человеком, гибель такого – всегда трагедия.

Плеснув себе в лицо еще пару пригоршней ледяной воды, Сергей неуверенно улыбнулся своему отражению в зеркале и понял, что его понемногу отпускает.

На столе там, где он обычно сидел, уже стояла тарелка с воздушным картофельным пюре и тремя отбивными.

– Ух ты, как аппетитно выглядит.

Он поймал жену за подол домашнего сарафана, притянул к себе, крепко обнял и расцеловал троекратно. Была у них такая фишка утренняя.

– А ты чего себе не накрыла?

– А я только завтракала недавно. Давай к столу, остывает.

Россыпи огурцов уже не было. Был салатик из тех огурцов, лука, редиски и сметаны. Сергей уселся на свое место и начал есть. Жена с чашкой чая устроилась напротив и с улыбкой наблюдала за ним.

– Ты чего не спал до самого утра? – спросила она через минуту. – Ворочался, как медведь в берлоге. Окна зачем закрыл? К утру так душно в спальне было.

– Птицы пели, – ответил он коротко.

– Что тебя тревожит, Сережа? Я же вижу, мучаешься. Ты что-то знаешь и не понимаешь, кому рассказать?

Ну до чего же умная, а! Ей бы в органах работать, цены бы не было. Преступников колола бы как орехи.

– Так рассказал уже, – не стал он скрывать.

И как-то так быстро и без особых подробностей поведал ей о встрече с Софией.

– Николаеву рассказать не мог, сама понимаешь, они коллеги. Рука руку моет, защитит.

– Это точно. Молодец, что не рассказал. – Она смотрела без подвоха или издевки. – И правильно, что сообщил Соньке. Она сестра Тонина. Сама в полиции работает. Пусть разбирается. А этим нашим и дела нет. Николаев уже какой-то кражей в соседнем поселке занимается. Зерно с тока, что ли, уволокли. Целую машину. Ему и дела нет до убийцы Тони. Уже наверняка в какие-нибудь «глухари» списали.

Они помолчали. Он доел, поставил тарелку в раковину, потянулся к чайнику.

– Слушай, Сережа, а покажи мне фото, которое тебе Сонька скинула, – вдруг запросила жена и протянула ему свою пустую чашку. – Мне еще налей.

Он приготовил им чаю. Достал пакет с пряниками. Он любил шоколадные в глазури. Жена всегда держала для него запас. Вернулся к столу. Она уже вовсю листала фотографии. Все подряд: и те, что София переслала ему, и те, что делались раньше.

– Какой ты тут смешной, Сережка, – улыбалась она.

– Ой, а вот тут зря ты угол нашего сада снял. Самый заросший.

– Да нет, красиво там, – опротестовал он, откусывая пряник. – Цветов столько полевых.

– Мама твоя тут молодо выглядит…

– Ой, а это мы? Сколько нам тут…

Он пил чай, ел пряники и наблюдал за ее беззаботной болтовней. Так было приятно, тепло на душе. Никаких тревог. Сидел бы и сидел так. И слушал, как она смеется, говорит, смотрит на него.

– А что там с этой резиной, Сережа? – неожиданно оборвала она свой милый треп и отложила его телефон. – Что она рассказала? На какой машине, предположительно, она должна стоять? И где эта самая машина засветилась?

– Особых подробностей не знаю. Вроде тачка эта в дождь какую-то их девчонку из полиции с дороги столкнула.

– Где?

Он рассказал.

– Что за девчонка?

– Она вроде в ночь убийства Кулакова на рыбалке с ментами была.

– Блондинка? Длинноногая, грудастая?

– Не видел, не знаю, – на всякий случай открестился он.

– Я их видела. Как они из московской машины пересаживались к Николаеву и велик на крышу его тачки крепили. И девушка эта, между прочим, обнималась с Сонькиным женихом. Сонька же его к Тоне возила не раз. Я его запомнила. Яркий такой. Мачо! И что, эту девчонку кто-то подрезал? В дождь на повороте? На том самом, куда дорога из леса выходит?

Он кивнул.

Жена задумалась, покручивая ополовиненную чашку с чаем на столе. Сергей не перебивал. Пусть мыслит. Лишь бы не надумала какой-нибудь ерунды и на ревность не скатилась. Она могла.

– Блин… – выдала она через пару минут. – А точное число не можешь узнать? Когда она погибла?

– Такой ливень был один раз. И пробка на трассе на много километров – тоже. Ты в тот вечер еще жаловалась, что у вас теперь потолок в кабинете опять протечет. И что-то про отчет говорила.

– Точно! – Она встала и заходила по кухне, постукивая себя пальцем по губам. – Отчетный день был. Я задержалась на работе. И без конца на потолок смотрела. Он выдержал, не потек. А для того чтобы это место рассмотреть, мне надо было со стула вставать и подходить к окну. Блин…

– Что?

Он уже понял, что она что-то видела и теперь вспомнила. И то, что вспомнила, ее тревожит. Ей не нравится.