Последний секрет Парацельса

– Просто расскажите все, что знаете, – посоветовал Карпухин. – А выводы будем делать мы, хорошо?

Антонина задумалась ненадолго. Натруженные руки теребили край спортивного костюма, но женщина, казалось, этого даже не замечала.

– Что вам сказать? – начала она неуверенно. – Мы с Сережей прожили больше двадцати лет, и все это время мне казалось, что у нас все не хуже, чем у других, – ну, квартира, там, дети… Мы же оба спортсмены, знаете?

Карпухин покачал головой. Он лукавил: перед своим визитом к Полетаевой майор неплохо подготовился и сумел выяснить, что много лет назад Сергей Полетаев считался чрезвычайно перспективным биатлонистом. Он завоевал множество наград и вполне мог бы стать олимпийским чемпионом, если бы не тяжелая спортивная травма как раз накануне европейского чемпионата. Долгие месяцы в больнице – и неутешительный прогноз врачей, для него, должно быть, прозвучавший сродни приговору: с биатлоном придется кончать. Были попытки вернуться в спорт хотя бы в качестве тренера, но не вышло.

– Сергей считал, – говорила Антонина тихо, словно разговаривая сама с собой, – что тренеры – неудачники. У них, мол, ничего не вышло со спортом, не добились они никаких значимых результатов, вот и обратились к преподаванию, как к последней возможности остаться в знакомой с детства среде. Сергей считал их жалкими… Да, он так и говорил – «жалкие они люди, тренеры». А я вот так не считаю!

Внезапно от апатии Антонины не осталось и следа, глаза засверкали, она как будто помолодела сразу лет на десять.

– Я нашла себя именно как тренер. Может, в чем-то Сергей, конечно, и прав: я не была хорошей спортсменкой. Однако всегда старалась, возможно, даже больше других. Видимо, Бог не наделил меня тем, что необходимо настоящему чемпиону. Зато из моих рук теперь выходят чемпионы, а Сергей опустился на самое дно, спился, стал отвратительной пародией на самого себя. Вообще пародией на человека. Я долго терпела – все-таки нас многое связывало, но, когда дети выросли и разбрелись кто куда, я решила: хватит! У меня были кое-какие сбережения, я взяла кредит и купила Сергею комнату в коммуналке. Все честно, ведь нашу однушку, сами понимаете, продавать смысла не имело. Он не возражал. Несмотря на то, что Сергей здорово пил, мозги он тогда еще не пропил, да и совесть… Совесть у него всегда была, ничего не скажу.

Она посмотрела на Карпухина, и ее взгляд отчего-то вдруг стал подозрительным.

– Вы вот, наверное, считаете, что я поступила плохо, да? – спросила она. – Думаете, надо было лечить его, по врачам таскать, делать все возможное?

…На мгновение перед его глазами встало лицо женщины. Оно имело сине-фиолетовый цвет. Человек незнакомый вообще вряд ли смог бы определить половую принадлежность этого существа, если бы не старенький халат с надетым поверх него передником, заляпанным кровью из носа и рассеченной в нескольких местах губы. Но Карпухин точно знал – женщина. Потому что это была его мать, а тот, кто сотворил с ней такое, его отец, лежал на диване в гостиной в стельку пьяный, уже позабыв о том, что сделал…

Сморгнув, чтобы прогнать непрошеное видение, Карпухин покачал головой.

– Нет, я так не считаю. Каждый строит свою жизнь так, как считает нужным. И разрушает ее по тому же принципу.

Антонина недоверчиво взглянула ему в глаза. Очевидно, не увидев там того, что ожидала, она тяжело вздохнула и продолжила:

– Я тоже так думаю. Мне тоже нелегко приходилось в жизни, знаете ли, но мне никто не помогал, все сама. И Сергей, он ведь взрослый человек, тоже понимать должен был. В общем, съехал он. Расставались мы без скандалов, как сейчас говорят, «цивилизованно»! Он перевез вещи, я отдала ему один телевизор и холодильник. Оставила маленький кухонный телик, а холодильник мне сын старший купил. Так и живем врозь, восемь лет уже… Жили, вернее, теперь получается.

Женщина замолкла и уставилась на свои руки, лежавшие на коленях.

– А как получилось, что Сергей на улице оказался? – спросил майор, поняв, что она закончила и теперь придется задавать наводящие вопросы.

– Да как получилось? Как всегда получается – пропил он комнатушку-то. Вернее, надули его риелторы. Как обычно, подсунули генеральную доверенность вместе с бутылкой, обещали купить ему домик под Питером, но, естественно, обманули. Я об этом ничего не знала. Знала бы, ни за что не дала бы Сергею так себя подставить!

– Он приходил к вам потом?

– Только через полгода пришел – стыдно ему было на глаза мне показываться. Кстати, тогда даже словом о потере жилья не обмолвился, только взаймы денег попросил. Правда, я и сама поняла, что дело нечисто: запах от Сергея шел… как от бомжа, понимаете? Этот душок ни с чем не спутаешь.

– Денег-то вы ему дали? – поинтересовался майор.

– Дала, конечно, как не дать? Жалко мне его стало.

– А потом он еще приходил?

– Каждые пару месяцев, как штык. Я подкидывала ему помаленьку, сколько могла, но могла не много. Правда, Сергей всегда приговаривал, что берет в долг и при первой же возможности отдаст. И знаете что? Ведь отдал!

– Неужели? – удивился Карпухин.