Последний Серафим: Катастрофа шестнадцатилетнего Глена Ичиносэ (ЛП)

Даже если не нашлось бы никого, кто спросил бы ее об этом сегодня либо в любой момент настоящего времени, она твердо решила попробовать объяснить ему, к какому выводу привел ее нынешний день. Если конец мира настанет завтра, что ты собираешься делать?

— Я пойду и куплю себе скумбрию, несмотря ни на что, — когда Махиру произнесла это вслух, позади нее раздался чей-то звонкий голосок.

— Ах! Скумбрия такая вкусная, не так ли?

Махиру обернулась, перевела свой взор вниз и увидела там девочку, выглядящую оживленной и энергичной, которая держала в руках нечто похожее на мяч для игры в вышибалы. Вероятно, эта девочка была на попечении сиротского приюта Хякуя. На вид ей можно было дать шесть-семь лет от роду: она казалась ровесницей младшей сестры Махиру, Хиираги Шиноа. Девчонка, стоявшая чуть поодаль нее, могла быть даже немного младше Шиноа.

— Но я ненавижу рыбьи внутренности, потому что они горькие на вкус, — снова молвила девочка, наморщив лицо. Она казалась Махиру милой. Безусловно, внутренности горькие. Тогда Махиру отдала бы их Глену. Он ведь любит вести себя как взрослый, поэтому он, несомненно, съест все рыбьи потроха ради Махиру.

— Как тебя зовут? — спросила Махиру девочку.

— Я — Аканэ. А Вы, мисс? — ответила она вопросом на вопрос.

— Миюки Ямада, — быстро придумав себе псевдоним, произнесла Махиру.

— Здравствуйте, Ямада-сан, — Аканэ сразу же поверила ей и поприветствовала ее с кротким выражением на лице.

— Можешь звать меня Миюки, — поправила ее девушка. В любом случае, все люди „Храма Хякуя“ использовали фальшивые имена.

— Ладно, сестренка Миюки. У меня есть вопрос.

— Какой?

— Сестренка, а ты хорошая? — прямо спросила Аканэ.

Хорошая? Если бы она обратилась к ней настоящей, то Махиру Хиираги, вероятно, совсем не была хорошей. Откровенно говоря, она предпочитала удовлетворять все свои собственные желания. Даже несмотря на то, что существование этого мира подойдет к концу уже через три месяца, все ее мысли состояли из одной безумной идеи о том, что она желает лишь отведать запеченную на углях скумбрию вместе с Гленом. Махиру была корыстолюбивой девушкой. Но что насчет Миюки Ямады? Махиру наклонила голову и ответила:

— Хмм, дай подумать. Я немного против того, чтобы называть себя хорошей.

И в первую очередь потому, что на самом деле Миюки Ямада вовсе не существовала на свете. Тогда Аканэ возразила ей:

— А я все еще думаю о том, хорошая ты или нет, — после того, как Махиру бегло взглянула на нее, девочка продолжила с серьезным лицом. — В конце концов, это как с сестренкой, не так ли? Ты пришла, чтоб забрать одного из наших детей отсюда, верно?

„Наши дети“ могло означать одного из ребятишек из сиротского приюта. Махиру пришла сюда за четырехлетним мальчиком по имени Дзюндзи, чтобы использовать его в экспериментах. Чтобы вовлечь его в проект „Последний Серафим“. Аканэ снова заговорила:

— Сестренка, ты хорошая? Твои мама и папа хорошие? Ты будешь добра к Дзюндзи? — эта милая девочка расспрашивала Махиру так отчаянно, что та легонько погладила Аканэ по голове. Когда ее рука коснулась волос девочки, на глаза Аканэ навернулись слезы. Казалось, она вот-вот расплачется. Должно быть, для нее было мучительно больно разлучаться с мальчиком по имени Дзюндзи, хотя они не приходились друг другу кровными родственниками. Наверное, Аканэ считала его своим младшим братиком. Что ж, Махиру более-менее понимала ее чувства, ведь, в конце концов, у нее тоже была маленькая сестренка, и они обе были привязаны друг к другу. Махиру рисковала своей жизнью, чтобы спасти Шиноа. Вот почему она могла понять причину плача Аканэ. Махиру продолжила нежно поглаживать девочку по волосам и спросила ее:

— О чем ты подумала, когда посмотрела на меня?

— Ты очень красивая, — ответила она.

— Спасибо.

— И еще ты кажешься хорошей.

— Кажусь?

— Да.

— Тогда сможешь ли ты со спокойной душой отпустить Дзюндзи со мной?

Но на это девочка ничего не ответила, продолжая говорить:

— И, несмотря на то, что ты кажешься мне хорошей, ты также выглядишь печальной.

— Что? ..

— Ты кажешься опечаленной. Сестренка, тебе грустно? — обратилась к ней Аканэ.

Но Махиру вовсе не собиралась принимать опечаленный вид. Она много раз перед зеркалом репетировала улыбку на своем лице до тех пор, пока она не стала выглядеть естественно. Она оттачивала свое умение выглядеть безмятежной бесчисленное множество раз с самого детства. И раз уж ее истинное лицо смог увидеть даже ребенок, стало быть, ее улыбка и напускной вид на самом деле были довольно плохого качества.

— Да, полагаю, что так, — ответила Махиру, и лицо Аканэ стало обеспокоенным.

— Сестренка, у тебя все в порядке?

Махиру лукаво улыбнулась.

— В последнее время у меня не слишком хорошие отношения с любовью всей моей жизни.

Тут в глазах Аканэ вспыхнуло еще больше интереса. Хотя она была еще ребенком, она также являлась девочкой, а значит, ее безумно интересовали любовные истории.

— Что-то не так с твоим бойфрендом?

В ответ на ее вопрос Махиру пожала плечами.

— Он еще не мой бойфренд.

— Неразделенная любовь?

— Мм… Я так не думаю.

— Тогда какие у вас отношения?