Последний Серафим: Катастрофа шестнадцатилетнего Глена Ичиносэ (ЛП)

— Он мой друг детства.

— Ах, твой друг детства! Но, но это значит, что вы хорошо ладите друг с другом, верно? Тогда почему бы тебе не признаться ему?

Махиру снова заулыбалась.

— Черт побери, мы говорим только обо мне. Может, нам сейчас стоит подумать о Дзюндзи?

Аканэ тоже нежно улыбнулась ей.

— Теперь все в порядке.

— Почему это?

— Потому что, сестренка, когда ты говорила о своем любимом человеке, на твоем лице было по-настоящему доброе выражение.

Как оказалось, ее лицо естественным образом стало добрым и ласковым, когда она только что заговорила о Глене. Махиру немного изумилась от этого.

— Честно говоря, я такая простодушная девушка, — она посмеялась над собой. Подумав об этом, Махиру вспомнила, что давным-давно Шиноа сказала ей что-то похожее. Ее фраза была в духе: „Сестрица, когда ты говоришь про Ичиносэ Глена, ты выглядишь такой оживленной“.

Еще в ее памяти всплыл тот момент, когда они обе, сестры Хиираги, стояли перед туалетным столиком и говорили о том, как всем девушкам абсолютно необходимо обладать женскими чарами, пока репетировали улыбки на лицах в отражении зеркал. И в то время, как Махиру скоро стала хорошо удаваться поддельная улыбка, Шиноа вовсе не могла естественно улыбнуться против воли.

— Так? Или вот так, верно? — говорила младшая, глупо улыбаясь с полуприкрытыми глазами.

Одно воспоминание о лице Шиноа снова заставило Махиру почувствовать себя живой. Демон внутри нее поглотил все ее эмоции, оставив только их следы и пережитки прошлого. По крайней мере, ее сердце все еще билось в груди ради Глена и Шиноа. Вот почему она не могла не улыбаться так нежно, пока думала о своем любимом Глене. Ее мысли были заполнены возлюбленным, и Аканэ лишь радостно усмехалась над ней.

— Раз уж мы об этом заговорили, а у тебя есть мальчик, который тебе нравится? — прямо спросила Махиру девочку, щеки которой тут же вспыхнули ярким красным румянцем.

— Ммм… Я…

— Значит, есть. И кто он?

Но тут кто-то из здания сиротского приюта позвал девочку по имени.

— Аканэ-чан! — у него был отрывистый и невероятно отчетливый голос. Аканэ подпрыгнула на месте, вздрогнув. И эта ее реакция, по которой об отношении девочки к окликнувшему ее было чрезвычайно легко догадаться, выдала ее с головой.

Махиру посмотрела в направлении, откуда исходил голос, прямо на парнишку, которого так любила Аканэ. Она увидела там толпу детей, и среди них был особенно красивый мальчик. Его пушистые волосы имели золотистый цвет, а кожа была белоснежной. Вероятно, он не являлся чистокровным японцем, один из его родителей был европейского происхождения. Его звали Микаэла Шиндо. Махиру уже видела имя этого мальчика в научно-исследовательских материалах „Храма Хякуя“. Естественно, сам он ничего не знал об этом, но Махиру было известно, что по решению правящей верхушки организации именно его тело определили как чрезвычайно подходящее и по его возрасту отменно развитое для экспериментов. Степень оценок его показателей была такой высокой, что это значило лишь одно — „Храм Хякуя“ отказывался отпускать Микаэлу из приюта.

— Мика! — Аканэ позвала его по имени, и ее голос был жизнерадостным. Голос влюбленной девочки.

Как оказалось, этот мальчик, которого она назвала Микой, был любим и обожаем всеми детьми, окружающими его. Приходя к этому умозаключению, Махиру заметила, даже почувствовала, что он ведет себя как лидер в этом приюте, так было отмечено даже в материалах исследования. На самом деле девушка была не заинтересована в чем-либо, кроме данных, полученных в ходе экспериментов.

Совсем маленькие дети повисли на руках Микаэлы, и прямо сейчас один из них, недавно переданный под опеку „Храма Хякуя“, Дзюндзи, горько плакал. Напротив них стояла пожилая леди, ответственная за работу сиротского приюта. Позади нее находился Сайто, мужчина в черном костюме, отправленный сюда из главного штаба секты Хякуя. Сайто бросил взгляд холодных глаз на Махиру, но она ничем не ответила ему.

— Братик Мика! Не хочу идти! Не хочу уходить! — Дзюндзи льнул к коленям Микаэлы, и тот осторожно смахивал слезы с лица мальчика. Затем Мика посмотрел на Махиру. Взор его больших голубых глаз выдавал в нем ум и смышленость, и в выражении его лица виднелась такая сильная и прямая воля, что создавалось впечатление, будто этот ребенок может видеть насквозь каждого человека, всё и всех вокруг. Махиру словно маску нацепила на свое прекрасное лицо ту улыбку, которую репетировала так много раз с самого детства.

— Дзюндзи-кун, несмотря на то, что ты так напуган, моя семья совершенно обычная, так что с тобой все будет в порядке.

Но Дзюндзи даже не повернулся к ней лицом, и вместо него заговорил Микаэла.

— Кто ты?

— Мика, это Миюки Ямада-сан. Молодая леди, которая станет старшей сестрой Дзюндзи, — точно так же ответила за Махиру Аканэ.

— Мне не нужна новая старшая сестра! Я… Я хочу остаться с братиком Микой и сестренкой Аканэ! — закричал Дзюндзи, все еще рыдая. Тут Микаэла снова вытер ему лицо и повернулся к девочке:

— И какая она?