Последний шанс

«Спешил Богдан Андреевич, — отметил про себя Иван Иванович. — Но выезжал-то он из гаража, с его слов, по делу обычному, рядовому: заправиться бензинчиком. Нужды в спешке будто бы не было. А гараж толком не закрыт. Может быть, намеревался вскоре вернуться? Но Лазня, судя по всему, мужик хозяйский, если что делает, то добротно, от души».

Богдан Андреевич нащупал рукой выключатель, зажег свет. И они вошли в гараж.

Основательность здесь чувствовалась во всем: яма для осмотра машины, верстак, на нем небольшой токарный станочек и сверлильный (электрическое сверло, вставленное в специальный держак). На длинных, фундаментально вделанных в стену штырях — три новеньких ската.

«И это при современном дефиците на резину».

— Может, я загоню машину в гараж? — осторожно предложил Лазня.

— Загоняй, — согласился Иван Иванович.

Богдана Андреевича в любом случае надо доставлять в угрозыск для более детального допроса, для выяснения всех обстоятельств, упомянутых в его исповеди, а «жигуленок» можно оставить на месте. Ключи — в карман, на замки — пломбу. Чуть позже сюда явится криминалист и попытается снять отпечатки пальцев того бородатого, которого подвозил Лазня, если, конечно, они есть. А пока, при первом беглом осмотре машины, важно не касаться металлических и пластмассовых деталей, способных хранить следы прикосновения рук.

Лазня отошел деликатно к задней стенке гаража, сцепил пальцы в крепкий замок и с напряжением наблюдал за тем, чем занят майор милиции. В раскрытых воротах стоял Сергей.

Иван Иванович заглянул в багажник и увидел там то, что и должен был увидеть. Сундучок из плотного, пропитанного эпоксидной смолой брезента был пуст, если не считать двух пустых бутылок из-под водки, накрытых чем-то вроде скатерти.

— С кем опустошили? — поинтересовался Иван Иванович.

— С кем же? С Петенькой, — сердито ответил Лазня. — Вчера...

— Без помощников управились?

— Товарищ майор, обижаете Петю. На две-то белоголовых ему помощники ни к чему. Нужен всего лишь собеседник, чтобы слушал про его победы на бабьем фронте и нарезал закуску.

Осмотрев багажник, Иван Иванович принялся за салон. Распахнул все четыре дверцы. Приподнял за шпагат матрасы, подержал их на весу и вернул на прежнее место. Заглянул в «бардачок». Там был граненый стакан, технический паспорт на машину, несколько пластмассовых пробок и... еще одна бутылка, в которой осталось граммов сто водки.

— Не та ли, которую сулил бородатый за труды праведные? — с иронией спросил Иван Иванович вдруг вспыхнувшего маковым цветом Лазню.

— Не та, — пробурчал он.

Иван Иванович осторожно вынул пробку, понюхал. Водка.

— А ты, Богдан Андреевич, страдал — нечем было опохмелиться.

— Забыл. Сунул когда-то по пьяному делу в «бардачок» и запамятовал.

Все с таким трудом взлелеянное было к словам Лазни доверие вмиг испарилось. Хлестнула жгучая обида: «А я-то, дурень в ступе, чуть не попался на ро́ссказни».

Он снял резиновый коврик, который обычно стлался под ноги водителя. Под ковриком для удобства — кошма. Приподнял и ее — двумя пальчиками. Под кошмой оказалась газета. Бросилась в глаза дата: «29 апреля», то есть сегодняшняя. Лазня ойкнул и подался было к майору милиции, но тот быстро обернулся, готовый ко всяким неожиданностям. Сделав два шага от стенки гаража к машине, Богдан Андреевич остановился. Сухие, воспаленные глаза смотрели на майора милиции не мигая.

Под газетой были деньги. Пятидесятирублевые купюры. Аккуратно разложены. Много, очень много... На глаз — несколько тысяч.

«Вот и конец легенде...»

— Наличные на закуску, к той белоголовой злодейке с наклейкой! — не удержался Иван Иванович от ядовитой реплики. Не признаваясь даже самому себе, он сейчас праздновал победу.

— Вы что же, товарищ майор, решили, что эти гро́ши — моя тырбанка по мебельному? — Где-то в краешках его сухих губ жила скрытая усмешка. Лазня ударил себя в грудь кулачищем. Со всего размаха. Набатный гул прокатился по гаражу: — Детьми клянусь! Чтоб меня в первый же день удавило в шахте, если брешу, не ваши это деньги! Мои!! Хотел обновить машину, от жены прятал. Тут шесть с половиной, считайте не считайте, как в банке.

— Сергей, наручники, — распорядился Иван Иванович, отходя на всякий случай ближе к воротам, подальше от Лазни. «Ишь, кулачищи-то как сжал! Не кулаки, а молоты!»

Лазня побледнел. А только что был краснее вареного рака. Ушла кровь от лица до последней капли. Губы посинели, как у человека с тяжелым сердечным приступом. В глазах — слезы отчаяния, а за слезами — страх зверя, очутившегося в капкане.

На пороге вырос Сергей. Передал Ивану Ивановичу наручники. Тот, не спуская глаз с Лазни, предугадывая каждое его движение, шагнул к хозяину «Жигулей» бежевого цвета, в которых под резиновым ковриком лежало шесть с половиной тысяч рублей.

Лазня беззвучно, по-мужски плакал. Широкие в запястьях тяжелые руки очутились в наручниках.

— Товарищ майор, не те это деньги, не ваши, — стонал Лазня. — Не грабил я «Мебели». Мне всегда хватало того, что я зарабатывал. Другие это деньги!

— Сережа, понятых! — приказал Иван Иванович.