Последний шанс для мажора

— Ну… — протянул он нерешительно. Было видно, что его распирает от желания поговорить, о неприятном инциденте во всех подробностях. — Что такая хрупкая девушка, смогла в одиночку справиться с сорокалетним детиной.

Противно, что всем это так интересно. Меня начало тошнить. Слишком больно.

Столько лет прошло, а до сих пор ноет в груди. И воспоминания давят.

Я посоветовала себе быть терпеливой, и только пожала неопределенно плечами.

— Я могу забрать документы?

Он несколько раз хлопнул на меня глазами.

— Какие такие документы? А… тьфу ты! Да, да, возьми! И вот еще, возьми, — протянул ключ с каким-то истрепавшимся брелоком. — Добро пожаловать домой! Вэлком, так сказать… Свет отключили за неуплату… сама понимаешь. Мебели толком нет. Дом пуст, как карман нищего.

Неудачное напоминание о пустом кармане немного омрачило меня, но я сделала вид, что это меня не касается.

— Я все оплачу, как только найду работу.

Вижу, как легкая усмешка проскользнула по мужским губам…

Глава 3

Я открыла сначала один глаз, потом второй и начала щуриться от солнца, которое так бесцеремонно ворвалось в небольшое пространство моей комнаты и разбросало везде свои ярко-желтые лучи. Не сразу сообразила, где нахожусь. Столько перемен произошло. Какое-то время задумчиво рассматривала потемневший от времени потолок. Потом взгляд мой скользнул по стенам, оклеенным желтыми обоями с незамысловатым рисунком. Работы много, но это даже хорошо, некогда будет себя жалеть.

Спину ломило. Не слишком удобно спать на полу. Надо было это как-то исправить.

Сделала в памяти своеобразную зарубку.

Нашарила крестик под подушкой, надела… Фигурный, небольшой, тускло-серый. Не серебро. Олово, наверное. Воды в доме, ясное дело, не было. Натянув простыню на уши, я пошла во двор к умывальнику. Голые ноги ласкал быстрый утренний ветерок. Солнечное ядро было полным и таким ярким, что и без часов читалось: летнее июньское утро, прозрачное и настоянное на всех невообразимых запахах шумного, цветастого и горластого села.

— Бабя Лёля, а баба Лёля! — соседка явно была настроена воинственно против другой соседки, что копалась у себя на грядке.

— Чого тоби, Ирка? — бабуля медленно разогнулась, держась за поясницу.

Ее лицо было изборождено морщинами — знак, что многие годы она провела под солнцем.

— Опять твои куры в моем огороде шастают!

— Та ты шо, — бабуля шустро схватила палку и устроила короткую, но грозную сечу, в результате которой, куры, шумно хлопая бесполезными крыльями, благополучно возвратились на свою территорию.

По ощущениям моя жизнь налаживалась!..

Умылась. Вода показалась мне очень холодной. Но сразу стало легче. Правильно говорят — вода любые хвори смывает! Глаза задержались на своем отражении в старом осколке зеркала.

Оттуда на меня смотрела стройная, даже излишне худощавая девица. Тонкие черты лица, большие карие глаза, длинные ресницы. Слегка выпирающие в виду худобы скулы. Губы… нижняя, я считаю, излишне полновата, но впрочем тоже ничего. Русые волосы, чуть ниже лопаток, висели сосульками. Под глазами залегли глубокие тени. Хороша красавица! Нечего сказать!

— О! Смотри! — позади опять горланили соседки, обсуждая кого-то из прохожих. — А чего это он с молоком?

В животе заурчала пустота. Живот стало подводить.

Нужно будет залезть на крышу старого сарая и сорвать пару яблок с соседской яблони, — придумала я.

Сделав шаг назад, налетела на корягу, споткнулась. Создатель! Простыня провокационно сползла до талии, обнажая белую грудь и розовые соски. Кроме крестика, на мне ничего не было. Меня сзади подхватила мужская руки. Прямо перед моим лицом появились чьи-то смоляные зрачки.

— Привет, “лесенка”, - улыбка на знакомом лице расплывалась из-за заячьей губы.

Я потупилась, в тайне проклиная свое школьное прозвище. Лесенка…

— Ванек… Ты что ли? — натянула простынь обратно.

Сначала я почувствовала, что краснею, а затем, когда собралась с мыслями, представила лица соседок, которые могли увидеть эту картину.

— Зашел проведать тебя, — в руках у него была трехлитровая банка молока.

Босые ноги, шорты из старых протертых джинсов с зашитой дыркой на попе, рубашка в клетку с закатанным рукавом. Невысокий и крепкий, широкоплечий, даже слишком широкоплечий. Я так увлеклась, разглядыванием бывшего одноклассника, что не сразу поняла его слова.

— Проведать??? — все-таки переспросила.

Давно мной никто не интересовался!

— Шшш, моя услышит, — поднес палец к губам, призывая меня к молчанию. — Голодаешь небось, — протянул мне молоко.

Я отнекивалась, но недолго, еда манила.

— Едит твою дрыгалку — бери давай!

— Спасибо…

Он засмеялся, услышав, как я чавкаю и тороплюсь.

— Как прошла ночка, никто не беспокоил? — неприкрытое любопытство плескалось во внимательных зеленых глазах.

Его спутанные пряди волос напоминали больше куполообразный вигвам.

— Не помню, спала, как убитая… — ответила, вытирая молочные губы.

— И как оно без света? — он удручающе посмотрел в сторону дома.