Последний шанс для мажора

Изучая меню, я время от времени поглядывал на брата. Послушный Клим был всего на семь лет старше меня. Впечатляюще высокий, испещренный выразительными морщинами лоб. Очки в тонкой, едва заметной золотой оправе. Ненавязчиво дорогие часы на ухоженной руке… Но главное — острый и пытливый ум в блестящих, полных сияющей жизни, пронзительно-синих глазах. Темные волосы были аккуратно уложены, а тонкие губы были поджаты, что выдавало его вечное напряжение.

— Ты уже выбрал? — спросил он, видимо, уловив мой взгляд на себе.

В зале бесшумно работали кондиционеры, и нежно струилась восточная музыка.

— Да, я всегда беру здесь тартар из тунца.

Зовите-Меня-Просто — Филипп налил отцу первую порцию виски. Он пригубил бокал, не сводя с меня внимательных, цепких глаз. Что самое удивительное, они были разного цвета, как и у меня: правый светло-зеленый глаз взирал внимательно и выглядел невероятно серьезным, зато левый, с голубым оттенком, был бесшабашно вызывающим.

— Ты знаешь мой первый любимый принцип, Тимур, — в голосе отца прозвучали металлические нотки. В такие минуты возражать ему было нельзя. — Кнут и пряник. Пряник я тебе уже продемонстрировал. Что же касается кнута… то ты меня знаешь! И дело даже не в моем отвратительном характере сатрапа и тирана.

— Да понял я, — ответил неохотно, понимая, что всецело угодил под гипноз необычных глаз. — Я возьмусь за ум, — принял еще более расслабленную позу. — То есть, уже взялся! В ближайшее время познакомлю вас с Кристиной!

Отец воссиял в радостной улыбке. Она удивительным образом преобразила его лицо, смягчила хищную линию скул и разгладила властные морщины, пролегающие от крыльев носа к уголкам рта. И не скажешь даже, что этот привлекательный человек грозил выгнать меня из дома и лишить наследства.

— Она случайно не модель? — осведомился он.

— Нет. Простая девчонка, как ты и хотел… — вежливо произнес я и попытался изобразить что-то наподобие улыбки. Получилось слабо, конечно, ну уж как смог, я о-очень старался.

— Чем занимается?

— Вполне пристойным занятием — работает в “Айби колекшен”. Младший сотрудник, — солгал я.

— Хм… Вот как, весьма интересно. Кристина, Кристина… не помню никаких Кристин…

Отпив маленький глоток кофе, мама с надеждой произнесла:

— Дорогой, почему бы нам не сосватать Тимура с Допропольской? Или племянницей Хабилова? Они люди нашего круга…

— Избалованного пацана свести с еще более избалованными девицами? Боже упаси… Сын… Что ж, подобное происходит не каждый день, событие надо отметить по-настоящему — завтра привези свою Кристину к нам!

В это время лежащий на столе айфон завибрировал и заиграл бодренькую мелодию.

— По работе, — сказал я, беря трубку. — Да, слушаю. Сразу к делу, — начал я предельно серьезным тоном.

На "проводе" был мой водитель/телохранитель Камиль.

— Тим, у нас тут проблемка с твоей Кристиной… приезжай!

Глава 5

Кодекс чести самурая гласит: “У самурая нет цели. У него есть только путь, который ведет к ней”.

Двери лифта плавно разъехались в стороны. Около неприлично роскошной квартиры в самом центре Москвы, на тринадцатом этаже, меня ждал Камиль, с взлохмаченными, черными как смоль волосами. Ростом он был около двух метров, не меньше. Не сказать, что толстый, а скорее, в меру упитанный. По его сжатым челюстям и нахмуренным бровям понял, что он психует.

Он стоял на пороге в своей излюбленной позе — подбоченившись, склонив голову, словно собираясь читать нотации.

— Что, черт возьми, случилось? — спросил я, не зная о том, что этот популярный вопрос, будет просто хитом сегодняшнего дня. — Ты понимаешь, я мчался сюда бегом, с выпученными глазами…

— Сейчас сам посмотришь, что случилось… — буркнул он.

— Да в чем дело?

Через два щелчка дверного замка, он отпер дверь и распахнул ее, открыв взору просторный коридор с абсолютно белыми стенами, отделанными золотом.

— Ни хрена себе! — вырвалось у меня.

Различные предметы мебели лежали в хаотичном порядке, нарушая структуру помещения. Ящики были выдвинуты, полки опустошены, а все ценные вещи исчезли. Мы прошли на середину комнаты. Зал был огромным, разделенным прозрачными перегородками. Под ногами что-то противно похрустывало. Шарообразная люстра, собранная из хрусталя, подрагивала от сквозняка, проникающего в распахнутое окно.

— Здесь пронесся ураган? — я широко распахнул свои и без того немаленькие глаза.

— Хуже…

В самом углу на ковре лежала скрюченная фигурка, едва слышно постанывая сквозь сжатые зубы. Очень красивая. Из уголка бледно-розовых губ, то есть, двух раздвинутых лоскутов кожи, сочилась кровь. Глаза… глаза выглядели жутковато: полопавшиеся кровеносные сосуды окрасили белок в ярко-алый цвет, расширенный зрачок почти сливался с радужкой.

— БУЭЭЭ… — ее обильно стошнило на пол, этакой мутной зеленовато-коричневой смесью.

— Просто прекрасно! Кровь у нее откуда?! — поморщился я: надо было точнее формулировать, ибо откуда кровь, я и сам видел — из губы, а вот почему?

— Лучше спроси, почему ее так мало, — сказал Камиль.

— Почему ее так мало? — послушно повторил я вслед за ним.