Читаем Последний штурм — Севастополь полностью

Последний штурм — Севастополь

С М. Драгомировым можно и нужно спорить, но в том, что не только техническое превосходство союзников было основной причиной поражения в Крыму, не согласиться нельзя. По наличию нарезных ружей французская пехота ненамного превосходила русскую. Вооружение легкой сардинской пехоты тоже было не таким уж и передовым для середины XIX в., а снабжение боеприпасами вообще не могло удовлетворять требованиям времени: вспомним как сардинские стрелки быстро оставили позиции на Телеграфной горе именно по причине расстрелянных патронов.

Ко времени Черной русские войска значительно улучшили свое вооружение, в том числе за счет трофейных ружей. Командиры, убедившись в их эффективности, всеми правдами и неправдами старались оставить «добычу» при своих частях. Так, в Охотском полку таковых имелось более 400, что было числом весьма значительным. Конечно, в основном это нужно отнести к полкам, составлявшим севастопольский гарнизон, но нельзя не учитывать, что и французская пехота тоже не была поголовно вооружена нарезным оружием, в отличие от британской.

^{Атака Малахова кургана. Рисунок В. Симпсона. 1855 г.}

КОМАНДНЫЙ СОСТАВ

Еще одной проблемой, приведшей к поражению русской армии в очередной раз, был командный состав армии — насколько храбрый, настолько и необразованный. Теперь совершенно ясно, что «…в Крымскую…кампанию неудовлетворительный состав начальников обнаружился с полной очевидностью».^{543} Вынесенное в подзаголовок мнение А. Керсновского более чем соответствует истине. Хоть и грустная, но правда.

Этот трагический факт обращал на себя внимание многих государственных мужей России даже спустя десятки лет после Крымской войны. В своем докладе в Государственной думе в 1908 г. А. Гучков с горечью констатировал, что в войне 1854–1855 гг. и в последующих войнах «…наш командный состав во многих случаях оказался не на должной высоте. Младшие офицеры в пределах своей деятельности были храбры, распорядительны, но недостаточно сведущи; начальники частей, давая иногда отрадные исключения, не были достаточно подготовлены к улучшению использования боевой способности вверенных им частей. Но наиболее слабым оказался генеральский состав: бригадные, дивизионные и корпусные командиры. За исключением нескольких блестящих имен, большинство не было подготовлено к распоряжению войсками всех родов оружия, не умело восстановить связи между частями, входившими в состав вверенных им частей, не умело поддерживать связь по фронту с соседями. Чувство взаимной выручки не было сильно развито. Бездействовали с оговоркою “не получал приказания”, когда били соседей — это не было редким явлением. Особенно неумело вели наступательный бой».^{544}

Поражение, которое потерпела русская армия, было обусловлено не только тактическими и организационными ошибками, допущенными теми, кто ею командовал, штурмуя склоны Федюхиных высот. Практически весь «…начальствующий персонал оказался далеко не на высоте современных требований, потому что та среда, из которой он вышел, не отличалась интеллигентностью. В армии не было инициативы вследствие того, что и в обществе была подавлена личная самостоятельность».^{545}

Пробелы в обучении войск в мирное вре мя привели к цепи поражений в ходе военных действий. Нельзя не согласиться с мнением, которое неоднократно можно было слышать в русской военно-научной среде спустя некоторое время после кампании в Крыму. Оно в своем большинстве, трезво оценивая происшедшее, сводилось к тому; что «…печальна будет участь тех войск, которые вздумают начинать, а не оканчивать свое военное образование на полях битв; которые будут рассчитывать на войне исключительно на храбрость и сверхъестественные усилия».^{546}