Последний штурм — Севастополь

В схожей с одесцами ситуации оказался атаковавший восточную высоту Азовский полк. Перебравшись через реку и канал, его солдаты попали под жестокий огонь артиллерии и стрелков неприятеля: «…прочие войска 12-й пехотной дивизии действовали с неменьшим успехом против восточной высоты Федюхиных гор; Азовский пехотный полк оттеснил также и здесь неприятеля. Но, к сожалению, ни мужество, ни геройское самоотвержение наших храбрых войск, возбудивших удивление даже в самом противнике, не послужили к удержанию за нами отбитых выступов Федюхиных высот: они были подавлены превосходством сил неприятеля, имевшего, кроме того, на своей стороне все выгоды местности и стрельбы».^{353}

Азовцы действительно вышли почти к вершине высоты, но здесь их встретил ружейный огонь такой силы, который не оставил им никаких шансов.

Французские солдаты на прокладке траншеи под Севастополем. 1855 г.

Пользуясь местностью, зуавы 2-го полка и солдаты 95-го линейного полка бригады генерала Фальи, перейдя на западный берег водопроводного канала, быстро перестроились на скатах высот и открыли ураганный огонь по подходившим одесцам, до которых оставалось не более 300 шагов. Вскоре к французам подошел 50-й линейный полк, отправленный Вимпфеном на усиление войск Фальи: «Генерал Фальи, находившийся в этом месте со своей бригадой, насчитывавшей не более двенадцати сотен человек, стал героем дня. Стремительно атакованный шестью тысячами солдат и находясь под огнем многочисленной артиллерии, он понял, что не сможет удержаться на реке, переходимой вброд по всей округе, и отошел на возвышенности за хребет, защищавший его от артиллерийского огня. Там он смело дождался русских, наступавших большими стрелковыми отрядами, встретил их густым огнем, затем ударил в штыки и отбросил их за мое г, пока наша артиллерия, размещенная на хребте и у подножия холмов… ужасно обстреливала их картечью».^{354}

С самого начала сражения французы использовали один и тот же прием, который и помог им выйти из сражения победителями. Полк Дарбуа, который к началу сражения насчитывал в строю лишь 1200 из штатных 3000 человек, как привидение вырос перед русскими линиями. Сам полковник постоянно находился среди своих солдат. Даже будучи раненым, он продолжал размахивать своей саблей с надетым на нее кепи, собирая рассеивавшихся солдат.^{355}

Это его увидел Святополк-Мирский, когда из полосы дыма навстречу его солдатам начал движение французский батальон. Верные своей тактике не сближаться, но и не отпускать неприятеля более чем на ружейный выстрел, французы не стали доводить дело до рукопашной, совершенно сейчас бессмысленной, а «…рассыпали цепь, которая тотчас же открыла пальбу».^{356}

Ничего нового, кроме хорошо забытого и потому эффективного, старого французы не делали. Просто им, как было отмечено Энгельсом, на Черной речке удалось рационально использовать опыт тактики предыдущих войн применительно к местным условиям: «Решающие успехи, столь легко доставшиеся французам при отражении нападения русских колонн, когда последние уже взобрались на высоты, объясняются применением тактики, которой до этого они редко придерживались. Французы очевидно обучились такому способу ведения боя у англичан — мастеров этого дела. При обороне цепи холмов весьма выгодно размещать войска непосредственно за гребнем, где они полностью укрыты, и, развернув их в линию, ждать появления вражеских колонн. Как только головная часть колонн появляется на гребне, линия обороняющихся войск дает по ним залп, на который ответить могут лишь несколько ружей, а затем бросается в штыковую атаку в лоб и с флангов. Англичане применяли такую тактику и всегда успешно при Бусаку, Памплоне, Ватерлоо и других сражениях. Между тем, в армиях континентальной Европы совершенно видимо забыли об этом весьма надежном способе обороны высот. В учебниках по тактике эти приемы фигурируют, однако на практике их вытеснило пристрастие к колоннам, прикрываемым цепью стрелков. Французы достойны особой похвалы за то, что они переняли у своих прежних противников этот простой и эффективный маневр. Если бы они выстроились в колонны, у русских, несомненно, было бы больше преимуществ, и они возможно выиграли бы сражение. Но при сложившихся обстоятельствах огонь развернутой в линию пехоты, действующей против неприятеля, дезорганизованного убийственным огнем артиллерии и уставшего от подъема на крутую гору, оказался сокрушительным, а энергичной штыковой атаки было достаточно, чтобы отбросить назад колонны, боевой дух которых был сломлен еще до того, как на них обрушилась сверкающая сталь штыков».^{357}

Одесцы сразу понесли большие потери: «…люди … батальона были вооружены гладкоствольными ружьями, число их уменьшилось до такой степени, что нельзя было и думать о правильной высылке частей в цепь».^{358}